Оповідання та нариси - Свидницький А. П.
Чужим несчастьем воспользовался лучше всех наймит. Он выкупился из крепостного состояния и зажил припеваючи.
«ХОЧ З МОСТУ ТА В ВОДУ»
Кому горе - горе, а чиновникам, занимающим маленькие места, чуть ли не плоше всех. Нужда гнетет, служба сушит, общество презирает, а между тем они не дикари, чтоб не иметь потребностей образованного человека. Если не многие между ними обладают высоким развитием, зато, без сомнения, все выросли из той поры блаженства, когда люди довольствуются яблоком и ничем не покрывают своей наготы. Им хотелось бы и одеться частенько, и поесть сытно, и повеселиться, и почитать, и пользоваться уважением, которого заслуживает честный человек. Но всего этого они лишены.
Пустяки, думается, пока молод: потужим, послужим и как-нибудь бог поможет. «Не терши, не мнявши, вареників не їсти». И с полною надеждою на лучшее будущее молодой человек не только бодро смотрит нужде в глаза, но еще и мечтает, как приятно потом вспомнит он перенесенные прежде лишения. Тогда будет у него и квартира удобная, и одежда приличная, и значение в обществе, и добрая жена-красавица, и детки-щебетушки. Все будет. Вот и сбывается часть его мечтаний. Он влюбляется в такую же бедную, как сам, и счастлив - женится. Но тут же обрезались крылья. С женою не поместишься, как с товарищем по службе, в одной комнате среди других лиц; надо нанять квартиру отдельно.
«Выиграем на харчах»,- думает молодой муж. Но и тут обрезался: пришлось содержать двоих на ту же сумму, которой едва хватало и для одного. Впрочем, он не тужит: не век же оставаться при таком скудном содержании; когда-нибудь будем получать и лучшее. Так думает молодой муж, а тем временем нанимается дежурить за товарищей ночью, а по праздникам и днем, с женою же видятся только во время обеда. Жене скучно дома постоянно одной, мужу неприятна постоянная разлука с женой. Но тем усерднее он занимается службою: начальство заметит и повысит. Действительно, начальство заметило и обещает высшую должность. «Скоро будем жить лучше»,- мечтают молодые супруги; но, увы, «казав пан: кожух дам, та слово його тепле»,- подвернулся с ученою степенью, и бедняга был оттеснен. По-прежнему он трет локти и дежурствует по найму. В другой раз помешал богач с сильною протекцией, в третий - родственник самого начальника. Плохо дело; затормозили! А между тем осуществилась другая мечта: дал бог дитя. Обрадованный отец берет шубенку и из-под головы не менее обрадованной матери подушку и несет к ростовщику упоенный оказиею, несчастный, он и не воображал, что из жалованья своего не пополнит долга в срок, и заложенные вещи пропали за бесценок. Наступила зима, начались холода; жена плачет и ропщет на мужа, муж сердится на жену и ропщет на службу, на начальство; к физическим страданиям присоединились нравственные. Вот и пошли жить супруги, горе мыкая и из года в год ожидая лучшего и со дня на день подвергаясь худшему. А дети родятся и растут, вместе с тем увеличиваются и расходы. Вот тебе и детки-щебетушки! вот и жена-красавица! Возраст охладил надежду, опыт раскрыл глаза - и явилось отчаяние: «Хоч з мосту та в воду!»
Не замолчать ли засим?
Без повода мы едва ли предположили бы эту мрачную картину, а теперь не имеем права замолчать и должны кончить. Вот что сообщает «Сын отечества»: 47
«10-го ноября в 5¾ часов утра двое неизвестных, весьма бедно одетых, остановились на середине Николаевского моста и, встав на перила, одновременно кинулись в Неву и утонули».
«По собранным «Вестью» 48 сведениям, оказывается, что эти несчастные были два бедные чиновника, обремененные большими семействами, которые, не в силах будучи дольше бороться с нуждою, вследствие ежедневно возрастающей в С-П-бурге дороговизны всех вообще жизненных потребностей, решились разом покончить с жизнью». 49
Как много горьких дум наводят эти немногие строки! Друзья ли, братья ли были эти несчастные отцы, или соединила их бедность и нужда? Кто из них первый подал мысль «разом покончить» и при каких обстоятельствах? Одни ли лишения виноваты, или примешивалось еще что-нибудь? Во всяком случае, эти несчастливцы, должно быть, были очень близки между собою и, без сомнения, предварительно условились о месте и времени самоубийства, иначе одновременно не «кинулись бы в воду». Да как раненько! Быть может, они вышли из дому не тайком, а разбуженные голодною семьею и пошли на смерть под предлогом занять денег у товарища или сходить на базар, сходить с копейкою туда, где и рублем не обойтись. А в их отсутствие голодные матери утешали не менее голодных деток, что па́па скоро придет и хлеба принесет: еще минуточку подождите - и поедите. И малютки усиливаются смеяться, отирая залитые слезами бледные щечки.
Но вот пора на службу, а папа не пришел; пора и со службы, а его все нет. Голод действует, дети плачут, матери беспокоятся; а отцы еще до всхода солнца успокоились навеки, освободивши две вакансии, занять которые уже хлопочет каждый из занимавших низшую должность. «Одна синиця з кільця, а десять на сільце». Как это грустно, боже, боже!
А ведь и Киев не отличается дешевизною; ведь и у нас служат чиновники - отцы семейства, получая копеечное содержание, и цены на все продукты быстро поднимаются. Поневоле призадумаешься: что их ждет впереди? Не придется ли и им «разом покончить»? Кстати, и Николаевский мост есть, 50 и река глубока.
Тем тяжелее на душе, что несчастные самоубийцы, без сомнения, были честные чиновники, потому что взяточник и на самой плохой должности не терпит нужды. А оглянешься назад, сколько надежд! сколько мечтаний! Все рассыпалось в прах, «хоч з мосту та в воду!» Невольно придет на мысль: настолько ли виноваты взяточники, насколько это кажется тем, кому нужда не заглядывала в глаза? Горько жить на свете; а умирать все-таки не хочется.
- Что же делать?
-
