Оповідання та нариси - Свидницький А. П.

Тут она вспомнила свою малютку и была еще счастливее от сравнения ее красоты с чужим безобразием и калечеством. Но, увы, куда закатилась эта зоречка ясная? Воротившись к повозке, муж и жена нашли все в целости, даже на своем месте лежал платок, которым было окутано дитя, и вязанка бубликов лежала, из которых один был надкушен; но где те ручки, что их держали? Где те зубки, что их кусали? Где та крошка, что здесь сидела?

- А где дитя? - мать спросила наймита.

- Не знаю,- ответил он,- чи не взяли пані, бо більше нікого не було.

- Вероятно, тетушка взяла,- сказал отец,- где бы ему больше деться?

Но чуткое материно сердце не то говорило: «Пропало дитя!» - твердило оно. И в самом деле, вскоре увидели в толпе тетушку, но без малютки.

- Боже мой! - завопила мать и без ума бросилась в народ. Пошла и тетушка, пошел и отец. Ищут, расспрашивают. Три дня прошло в поисках. И викликали, 43 и все; но напрасно; никто не видел, никто не слышал, никто ни-чего сообщить не мог.

- Було ж тобі лучче не родитися, як не дать на себе й надивитися! - вопила несчастная мать.- Дитятко мое! Ангелятко мое! Де ж ти в бога обертаешся, що до мами не вертаешся! Де тебе шукати? Де тебе питати?

Толпа начала редеть, место пустеть, где-где только стоит повозка да пара-другая лошадей. Кругом все видно, дети бегают, но между ними нет пропавшего. Наконец, и последние отправились по домам.

- Нечего делать,- сказал тогда отец,- пора и нам. Найму людей, разошлю во все стороны, пусть ищут; а здесь нечего оставаться.

- Наймай, соколе! Наймай, голубе! Якнайбільш наймай! - умоляла жена.- Якнайбільш, якнайхучче! А всетаки і я піду. Буду ходити, буду блудити, людей питати, бога благати, поки не знайду своєї дочечки, своєї любої...

Как ни уговаривал муж, как ни усовещивал, но она ничего и слушать не хотела.

- Бог в помощь! Иди! - сказал, наконец, муж, давая деньги на дорогу.

И она немедленно отправилась в одну сторону. Вторым пошел наймит, здоровенный парень, в другую сторону. Третьим и последним отправился шляхтич,- один, домой, в третью сторону...

Монастырь, где был отпуст, во время которого пропало дитя, стоит в густом дубовом лесу, прорезанном долинами в разных направлениях. В долинах встречаются роскошные поляны, нередко с небольшими рыбными озерами; во многих местах попадаются прекрасные ключи, и везде много диких черешен. Как по причине этих удобств, так и вследствие близости монастыря, нищие любили долго стоять здесь табором. Оттого народная фантазия наполнила лес потерчатами, 44 блудом 45 и разными нечистыми духами. Потерчата звали матерей, блуд водил прохожих по целым ночам вокруг своей могилы, нечистые издавали разные звуки, соблазняя неопытных подражать им, и потом вытягивали душу. Благодаря этому обстоятельству даже отважный мужчина не входил в этот лес не перекрестившись, и без крайней нужды никто не углублялся в чащу даже днем. Но никакой страх, никакая опасность не могли удержать матери, искавшей своего дитяти. Прошедши верст двадцать в одну сторону и не получив никакого известия, она решилась переменить направление и снова начать поиски от монастыря. Возвращаться дорогою было далеко, а время было дорого, потому она отправилась лесом навпростець. Заблудиться она не боялась, потому что по ветвям, по мху на деревьях умела отличить север, следовательно и остальные страны света. Сообразивши, где должен быть монастырь, она безбоязненно поворотила в лес и смело пошла вперед. Любовь к дочери придавала несчастной матери мужество и силу; возможность отыскать любимое, единственное дитя заглушила все инстинкты. Сначала она плакала, но наконец, когда иссякли слезы, пошла молча, мысленно нашептывая молитвы. В лесу же было тихо, только изредка раздавался стук дятла, разносимый эхом, вспархивал испуганный кос или проскользала убегавшая змея. А грибов-то, грибов! Боже мой!.. Хоть граблями греби. Но до них ли было той, которая отдала бы жизнь, только отыскать свою малютку?

До монастыря оставалось еще верст пять, когда совсем смерклось и небо подернулось тучами. Молния сверкала беспрерывно, и гром грохотал безостановочно. Вдруг заколыхались, зашумели верхушки леса, и стал дождь накрапывать. «Что тут делать? - думала шляхтянка.- Надо ночевать в лесу». И привычному к подобного рода ночлегам было бы не совсем спокойно в этом лесу, а непривычному, тем более женщине, как не струсить? Но делать нечего, надо ночевать. Вот и взобралась она на роскошную липу, привязалась платком к ветви и сидит, ни живая ни мертвая от страха. Только материнская любовь не допустила ее до сумасшествия. Но, о ужас! Среди раскатов грома пронесся детский визг.

«Пресвятая богородица! Потерча!» - подумала шляхтянка и притаила дух, не смея ни думать, ни молиться.

- Ножка!.. мама!., болит!.. ай-ай-ай.., ножка! ножка! но...- И замер детский крик...

Зашумело у бедной матери в ушах, закружилась голова, и она более не слыхала раскатов грома, ни шума падавшего дождя и не видела сверканья молнии. Помутившееся сознание повторяло слышанный крик, и голос казался знакомым, но в голове был страшный беспорядок. Силы, наконец, оставили несчастную, и не привяжись она к дереву, то давно бы лежала на земле; когда же пришла в себя, то уже не было грозы; на востоке багровело небо, и густой туман стлался по земле.

- Господи, спаси меня и помилуй! - помолилась шляхтянка и хотя тотчас же отвязалась, но не скоро отважилась сойти па землю. И не прежде сделала это, как надававши новых обетов, если бог благополучно выведет из леса. Возбужденное вчера слышанным криком воображение в шуме падавших с дерев капель рисовало шаги приближавшегося потерчаты и ствол каждого дерева обращало в маняку. 46 Однако материнское чувство взяло перевес над трусостью, и она сошла с дерева и пошла вперед, радуясь, что по мокрому листу не шелестят ноги. Вдруг почва начала склоняться - и вот открылась долина, полная густого тумана.

- Господи, перенеси меня! - помолилась шедшая и быстро двинулась вперед, постоянно осматриваясь и прислушиваясь. Уже она поднималась на противоположную гору, когда в стороне послышался глухой говор. Вблизи не