Оповідання та нариси - Свидницький А. П.

в свой карман. Помнившие тот ящик, в котором Гершул Шмаркевштейн, будучи еще Гершком Смаркачем, привез н Ст-вку свое семейство, и клячу его, только пожимали плечами, а Гершко не дремал. Он уже вокруг владельца раскидывал паутину, первые нити которой давно уже были высучены. Но чтобы поймать такого большого жука, каков помещик, надо было перешагнуть несколько ступеней, отделявших подсмотренную жертву от избравшего его хищника. Все это сделано при помощи той же аренды. Идучи вперед медленно, как день к вечеру для человека, скучающего от безделья, но так же верно приближаясь к цели, как солнце к западу, Гершко начал доказывать помещику, что его крупчатка приходит в окончательное расстройство, что без основательной починки нельзя отдавать ее в аренду. Пан Ян, управляя всеми селами без экономов и наблюдая лично за всем, видел, что он говорит неправду, но, не потрудившись сообразить, что имеет дело с евреем, да еще и скоробогатьком, слова его приписывал ошибке, а не злому умыслу.

- Ты слишком осторожен, чтоб не сказать: боязлив,- сказал пан Ян Гершку, когда он, добившись честного слова, что никто другой, кроме его самого, не будет арендовать мельницу, выразил свое всегдашнее мнение о ее негодности.- Ты попусту боишься,- продолжал пан: - В мельнице все прочно. А если и понадобяться починки, то ничтожные.

- Пане ласкавый!.. И вы твердо верите в свои слова? - спросил Гершко, подзадоривая.

- Как в то, что говорю это я, а не ты.

- Хорошо,- сказал Гершко,- если же я предложу одно условие для помещения в контракт, вы его примете?

- Какое?

- Чтоб починки были на ваш счет.

- Отчего же? согласен.

- А если я поставлю, что за каждый день простоя свыше семи дней вы будете платить мне убытки - вы и на это согласны?

- И на это согласен, потому что в мельнице все прочно, и если она должна будет остановиться, то на день, на два, не более.

- А я говорю, что вы ошибаетесь.

- Наш контракт,- сказал подзадоренный пан,- некоторым образом будет представлять собою пари. Увидим, кто выиграет.

Гершко не забыл этого разговора и, при заключении контракта на аренду мельницы, действительно, было поставлено условие, что починки должны производиться на счет владельца и что, в случае остановки мельницы по причине порчи, владелец обязывается платить арендатору за первую неделю, после семи дней перестоя, по пятидесяти копеек с пуда несделанного помола, за вторую вдвое, за третью втрое и т. д. Пан Ян так был уверен в ничтожности этой статьи, что подписал контракт усмехаясь. Он не отказался бы подписать его и в том случае, если бы вместо первой полтины было поставлено несколько рублей. И он был прав. Мельница, действительно, была крепка и исправна; сама собою она не могла испортиться и в течение нескольких подобных сроков. Но отчего же арендатор не мог скрыть своей радости? Что ему обещало это условие? Чем радовало его? Тем, что было главною петлей в его сети,- петлей, которую пан Ян сам надел на себя. Гершку оставалось только затянуть ее, и за этим дело не стало.

Не будем говорить о мелких порчах, следовавших одна за другою немедленно после начала нового срока аренды. На исправление каждой из них требовалось по нескольку часов и самая значительная задержала мельницу только на полсуток. Но вот приближалась первая весна.

- Пане ласкавый! - сказал Гершко владельцу,- у нас лотоки небезпечны; опусть плохой. Чтоб не случилось беды.

- Не случится, будь уверен,- сказал пан Ян,- ничего не случится. Я недавно осматривал все и не нашел никакой порчи.

- Нехай будет по-вашему,- сказал Гершко и удалился.

Началась оттепель. Снег быстро таял, с гор полились шумные потоки, и вода в пруде поднялась до того, что при и самой малой волне перескакивала через плотину.

- Може, поднять смертельни заставки в опусте? - спросил Гершко пана.

- Удивляюсь твоей трусости,- сказал пан,- плотина стоит более сорока лет, вросла старыми вербами, а ты думаешь, что она может быть размыта. Не раз через нее по целым неделям лилась вода - и что же? Только споласкивала корни верб, и больше ничего.

- Нехай будет по-вашему,- сказал Гершко.

Где он провел наступившую ночь, никому не известно; но дома не был, хотя отправился из мельницы раньше обыкновенного. Гершка увидели только днем, когда он возвращался вместе с паном Яном к мельнице.

- Не предупреждал ли я вас,- говорил Гершко.- Вчера еще было время предупредить беду. А теперь любуйтесь!

Было чем любоваться! Вода проломала лотоки, разнесла колеса, повыворотила валы, мукомольные камни повыскочили из гнезд и убили нескольких мукосиив (рабочих). Пан грустно смотрел на страшно шумевшую воду, а Гершко заботливо осматривал след, ведший к мельнице от прорванных лотоков. Это был его собственный след, и оставленный ночью; но никто этого не заметил, кроме самого ходившего. Он был расстроен, но никто не знал истинной причины этого расстройства. Темная ночь все покрыла, а темная совесть ничего не видела, кроме исполнения задуманного плана.

- Пан ласкавый! Jakże teraz będzie? 76 - спросил Гершко, подбоченясь.

- Не надоедай,- сказал пан.

- То mojе ma przepasć? 77

- Молчи, или нагаями дам.

- Увидим, кому придется замолчать,- сказал Гершко.- Недаром я поставил в контракте начет за недомол. Я знал, что будет несчастье.

- Замолчишь ли ты? - вскрикнул пан Ян.

- Ну-ну, замолчу. Нехай будет по-вашему,- сказал Гершко и оставил пана в покое.

Но покоилась и мельница. Найденный Гершком и договоренный паном Яном мастер-еврей работал вяло, его плотники, умышленно спаиваемые Гершком, только портили материал, а кто не употреблял водки, те, будучи подкуплены тем же Гершком, убегали один за другим, унося с собою свои и чужие инструменты, какие могли захватить. По окончании полевых работ пан Ян употребил собственных крестьян, но и они то и дело вызывали со стороны механика жалобы на нетрезвое поведение.

- Научи же меня, что делать,- сказал пан Ян механику, когда этот пришел к нему в последний раз с жалобою,- сам видишь, что нагаи рвутся и лоз не стает.

- Что делать? - сказал