Оповідання та нариси - Свидницький А. П.

Все трое отправились в подвал, испытали вино, сличили с книгами: подвальный оказался правым.

- В таком случае я вам посоветую печатать бочку и давать пробу,- сказал чиновник заводчику.

Это случилось в 1868 году, когда еще не было обязательно печатать бочки и давать пробы.

Кому бы то ни было, а тем более богатому помещику, каким был этот заводчик, неприятно прослыть плутом. От двух до четырех не далеко. Два акта уже есть, год же только начинался; поэтому можно было надеяться, что и четвертый акт будет составлен. А там и опубликуют в «Губер[нских] ведомостях», что такой-то помещик лишается права торговать вином по причине частых нарушений устава о пит[ейном] сборе. На беду, патент был на имя заводчика и штраф определялось взыскать с него же. В силу таких обстоятельств, мера, предложенная акцизным чиновником, была охотно принята.

Спустя около месяца тот же чиновник, ревизуя подвал того же заводчика, нашел в книге, что в провинившийся шинок на днях сделан отпуск. Правду сказать, он подозревал в злоупотреблениях самый подвал, почему, не говоря никому ни слова, уклонился от прямого пути и заехал в шинок. Печати на пробе и на бочке найдены целыми и одинаковыми.

- Из этой ли бочки взята проба? - спросил чиновник.

- Из этой самой,- ответил шинкарь.

- При тебе?

- Я сам же наливал.

- Теперь узнаем, кто прав, кто виноват - шинок или подвал? - сказал чиновник, распечатывая пробу.

- Я человек честный,- сказал шинкарь.- Не люблю и не хочу плутовать; даже не умею. Сверх того я беден, должен дорожить местом. Что я делал бы, получивши отказ? Если есть какая неправда, то виноват подвал.

Проба оказалась в 45°.

- Такое ли вино и в бочке? - спросил чиновник.

- То же самое,- ответил шинкарь.- Я сам вынимал пробу. И испытывать не для чего.

- Уверимся,- сказал чиновник.

Шинкарь этого не ожидал. Он думал, что удовольствуются испытанием пробы, и побледнел. Впрочем, наливая водку в стакан спиртомера, спокойно сказал: «Испытайте, я не знаю. Здесь было немножко на дне прежней водки. Может быть, нагрелась, может быть, устоялась».

Едва налили в стакан, как понятые заметили различие между этою водкою и пробною.

- Эге! - сказал один.- И цвет не такой.

- Это какая-то сивуха,- сказал другой.

- В очах тоби посывило,- заметил шинкарь с негодованием.- Ты дуже щось тямыш! Дуже розумный! Ов-ва!

- Ач, жидюга! - сказал староста.- Расходывся! Кто не видит, что эта водка мутна, а в пробе чиста, как слеза? Сам смотри, поки трищи не повылезали.

- Тридцать восемь,- сказал чиновник.- Смотрите.

- Видишь? - сказал староста шинкарю.- А еще ругаешься.

- Ну-у? А мне почем знать? Я думал, что отпущено по-чеськый. Если же там, при отпуске, сплутовали, то разве моя в том вина?

- Ты же говорил, что сам вынимал пробу,- сказал староста.

- Я этого не говорил,- сказал шинкарь.

- Как нет! - заметил чиновник.

- Бо нет,- ответил шинкарь.- Я только стоял возле бочки и бутылку держал, а вынимал подвальный.

- Пусть так. Все равно, ты видел, что проба взята из этой бочки? - спросил чиновник.

- Это я видел.

- Как же случилось, что в бочке вино семью градусами слабее против пробы?

- Кто его знает! - начал шинкарь.- Я знаю только, что когда пробу печатали, то мне сделалось дурно - так дурно, что я должен был выйти из подвала, подышать чистым воздухом, освежиться. Должно быть, тогда и влили воды. Я таки и подозревал, что влили, но думаю себе: «Бог с вами! Сами же и штраф заплатите, если кто поймает».

- Долго ли ты был на дворе? - спросил - тогда чиновник.

- Как вам сказать? - начал шинкарь, видимо обдумывая, как отвечать.- И долго, и недолго. Я немножко был на дворе.

- Минут пять?

- Може пять, може больше, може меньше,- ответил шинкарь.- У меня нет часов, не знаю. Как раз столько, что можно влить два ведра.

- Однако, выходя из подвала, ты оставил бочку полную? - продолжал спрашивать чиновник.

- По сами клепкы,- ответил шинкарь.

- Куда же поместились те два ведра?

- Эй-вэй! Вы не дали мне кончить. Я хотел сказать: по сами клепкы було горилкы, когда я вернулся в подвал, бочка была так полна, что, як забивали шпунт, то аж чвыркало.

- А дальше что? - спросил чиновник.

- Дальше? Дальше ничего,- ответил шинкарь.

- Так до твоего выхода из подвала бочка не была полна? - продолжал спрашивать чиновник.

- Не была,- ответил шинкарь.

- Забрехався есы,- заметил староста.

- Як-то забрехався? - сказал шинкарь.

- Постой. Я еще предложу тебе несколько вопросов,- начал чиновник.- Сколько ты взял ведер вина?

- Двенадцать.

- Хорошо. И в книге записано столько же. А бочка твоя какой емкости?

- Двенадцать.

- Как же могло случиться, что ты взял, говоришь, двенадцать ведер и бочка не была полна?

Понятые начали смеяться.

- Чого шкирыш зубы? - гневно сказал шинкарь.- Свыни!

- Не ругайся, а отвечай,- приказал чиновник.

- Брешы дальше, брешы,- сказал староста, продолжая смеяться.

- Так что скажешь? - спросил чиновник.

- Я не слыхал вопроса,- сказал шинкарь. Чиновник повторил вопрос.

- А разве она не была полна? - начал шинкарь.- Она не была неполна. Она была полна, аж чвыркало, як шпунт забывали. А правда, я так говорил? - обратился шинкарь к понятым.

- Та що тут выляты? - начал староста.- Сознайся - и делу конец.

- Як то сознайся? В чем сознайся?

- В там, что развел горилку.

Еврей начал клясться, призывая на свою голову и на всю семью свою всевозможные несчастья, если он хоть прикасался к бочке