Люборацькі - Свидницький А. П.
Хлеб в большей части случаев заменялся сухарями, которые любили есть с борщом и просто смочивши водою, а потом посоливши. В крайних случаях, когда не было сухарей и ржаной или пшеничной муки, ели просяныки, ячминныки, вивсяныки, горохвьяныки или, по другому произношению, горохмяники и малай. Это хлеб из муки просяной, ячной, овсяной, гороховой и кукурузной. Первые три рода хлеба сносны, ячный только слишком сладок, а овсяный кисловат; но надо быть крайне несчастным, чтобы есть горохмянык и малай, особенно черствые. Как вкус их, так и запах неприятные, и не хватает слюны во рту, чтобы, достаточно для прохода в глотку, смочить кусок. Утомишься, пережевывая, а того и жди, что подавишься.
Осетра большая часть священников и до сих пор не видала, а балык и икру, быть может, начнут есть; но в то же время, о котором идет речь, даже вяленый судак не для каждого был доступен. Вообще говоря, свежую рыбу чаще можно было видеть на столе священника, нежели соленую, потому что вторую надо было покупать, а первой, при обилии вод, каждый мог наловить сам. К рыбным, блюдам надо отнести и скойкы или ракушки, которые не отвратительны на вкус, но мало питательны, скоро приедаются и утомляют челюсть.
Кто после этого удивится, что православное духовенство охотно посещало разные оказии, если не со всем семейством, то редко без супружниц, как тогда выражались?
И одевались священники не лучше того, как питались. Теплую рясу нам лично удалось увидеть первый раз в 1845 г., и то не на своем отце, который священствует с 1830 года и до сих пор не имеет теплой рясы. Обыкновенно священники носили простые тулупы без талии, надевая их в своем приходе просто на подрясник без рясы, а при выездах под летнюю рясу. Зимою шапки носили цилиндрические, высокие, из серых барашков с плисовым верхом, среди которого находилась круглая пуговка, величиною с трехкопеечную монету времен Николая I. Она вырезывалась обыкновенно из шкурлата (напр., старой подошвы), оборачивалась плисом и пришивалась среди верха шапки, который, будучи вытянут, равнялся козачьему шлыку, но никогда не свешивался набок, а лежал приплюснутый. Пришивался он не к краю околыша, а вершка на два ниже его внутри цилиндра. Эта оставляемая часть всегда имела сквозную роспирку (прореху), доходившую до самого того места, где пришивался верх. Иногда роспирка проходила через весь околыш, но тогда она не бывала сквозною, а барашек соединялся подкладкою толстого синего сукна, реже зеленого, еще реже черного. Такая шапка называется ростяпына; образчики можно видеть теперь на богатых крестьянах около м. Шаргорода.
Были шапки и черные такого же покроя, но была в употреблении и другая форма шапки черной или серой и тоже барашковой. Такие шапки были ниже первых и имели верх из того же смуха, из которого состоял околыш. Верх был совершенно плоский и шире околыша, отчего такие шапки наружным видом своим походили на низкий цилиндрический столбик, покрытый макухою. Образчики их можно видеть на мещанах в Балтском уезде, чаще на шляхте.
В настоящее время эти два вида шапок не употребляются священниками, а третья уцелела у некоторых стариков и у страдающих зубною болью. Это барашковый колпак с предлинными наушниками, которыми можно окутаться как шарфом. Если бы башлык имел круглую форму и не был остроконечен, то служил бы самым верным подобием такой шапки. Особенного названия для нее нам в Подольской губернии не приходилось слышать, а по названию в собственной Малороссии эго капелюхы.
Что касается обуви, то ни один из священников не имел калош, и теперь имеют не все. Сапоги же носили пасови, т. е. на ранту, как шляхта и мещане. Летом место сапог часто занимали особого рода башмаки, так называемые в Под[ольской] губернии каракаты,
