Оповідання та нариси - Свидницький А. П.

- То що ж? То й позич...

- А чи вдома пан господар? - спросил Мошко, постучавшись в окно с улицы,- проведіть мене. Я боюся за пес.

- О! За вовка помовка,- сказал Остап и вышел на улицу.

- Я до вас, Остапе! Чи не продасте отого вола? - начал Мошко.

- Отого, що без пари? Я сам хочу прикупити, та грошей нема стільки.

- И послал же бог несчастье! Да еще в какую пору! - с участием продолжал Мошко.

Гуляй вздохнул.

- Так не продадите?

- Кажу ж, що сам хочу прикупити.

- Бог в помощь. Только у вас, как говорите, грошей не сповна...

- А ти хіба не позичиш?

«Идет дело на лад»,- подумал Мошко и говорит:

- Я? Чому б я не позичив, якби були?

- В жида щоб грошей не було! - заметил Остап.

- Як є там яка копійка - ну? - то хіба вже й багацько?

- Мені й не багацько й треба - карбованців зо три.

Еще помаявшись немножко, Мошко согласился занять недостающую сумму, и оба отправились в корчму. Спустя несколько минут Остап сидел в корчме за столом, по другую сторону которого сидел Мошко и баловался рублями, пересыпая их из руки в руку.

- Для вас, при такій лихій годині, я даже без процентов займу,- говорил Мошко.

- Без процентов? - спросил Гуляй, посматривая то Мошке в глаза, то на рубли, которыми он баловался.

- Да, без процентов,- продолжал Мошко,- я так-таки без нічогісінького занял бы; но это будет обидно для других, а потому вы привезете мне - ну - ячменю, чи вівса, чи що там знайдеться - пшениця, чи що.

- Де ж я візьму? - сказал Остап.- Хіба не знаєш, що наше піп повернув на себе, а на кого ланку бігма.

- То-бо то й діло, що піп ваше повернув на себе. Але ж ви не для його сіяли, а для себе, то воно все-таки ваше.

- Воно б і так, та не така панська воля.

- Нехай собі на́рік на вашому сіє, а тепер... Що посіяв, й то и жни.

Гуляй молчал.

- Так ні? - продолжал Мошко.

- Ні,- ответил Остап,- боюсь.

- Чого тут боятись?

- Чого? А хіба ти не чув, що прикажчик грозився коням хвости втинати, рогатій скотині роги збивати?

- Чи все те правда, що на весіллі плещуть? Казав пан: кожух дам, та слово кого тепле.

- А все ж...

- Не зловлять, не бійся.

- Небоя й вовки їдять.

- А як і зловлять, то що? Ну - виб'ють, та й годі.

- Ні, боюсь,- сказал Гуляй.- Нащо кому куці конг?

- Ваша воля,- заметил Мошко, спрятал деньги в карман и переменил разговор.- А ваш Андрій все за псарника?

Мошко предвидел, какое действие произведет его вопрос, и не ошибся. Это была слабая сторона Гуляя, и он, в ответ Мошке, стиснул зубы.

- Пропав хлопець! - сказал Мошко, качая головой.

- Що пропав, то пропав,- сказал Гуляй.

- І я б оце простив! - продолжал Мошко, заметивши, что у Остапа глаза сверкали от гнева.- Да я на вашем месте... А!.. не знаю, на что я не решился бы, только бы отомстить... Хазяйського сина повернути в псарники! Эй-вэй!

Довольно долго продолжался подобный разговор. Гуляй сердился, Мошко подзадоривал, наконец предложил водки. Остап выпил и начал бранить всех охотников на свете, будто все они участвовали в назначении его сына. Мошко поддакивал, не упуская из виду главной цели своей.

- Так и быть,- сказал наконец Гуляй,- я согласен ехать на поле. «Не києм, то палицею». Только я готов рисковать своею шкурою, а лошадиными хвостами нет. Дай своих.

- Моих лошадей дать? Вы моими лошадьми согласны ехать? - говорил Мошко медленно и в то же время обдумывая, какую пользу можно извлечь из этого предложения. Быстро сообразивши, что если Гуляй будет пойман и лошади потеряют хвосты, то с него можно будет содрать какую угодно цену, он продолжал: - Моими лошадьми, а возом чьим?

- Та твоїм же,- ответил Гуляй.- А свого мені не тягти самотужки через все село.

- Хорошо. Согласен,- сказал Мошко и счел нужным прибавить: - По этому можете судить, как мне жаль вашего Андрея. Что за парень был!

- Е! Що й казати! - заметил Остап.

Выпили магарыч, и Гуляй удалился, давши слово прийти вечером, а Мошко обещал вечером же дать деньги и замечтался о тех выгодах, какие извлек бы, если бы Гуляя поймали и лошади были искалечены. До вечера между тем оставалось довольно времени, чтобы Остап протрезвился, а Мошко дошел до крайней степени своей жадности. «Превыгодно было бы,- думал он,- никто и не слыхал, чтобы кто-либо сбыл товар с таким барышем, с каким я сбыл бы своих куцых. О, если бы Гуляй был пойман!.. Не донести ли?»

Рассуждая таким образом, он ходил взад и вперед по комнате, щелкая пальцами и кусая губы. Желтые глаза его горели, и рыжая борода тряслась. Вдруг Мошко остановился, но только на одно мгновение, ударил себя пальцами по лбу, в то же время чмокнувши губами, и торопливо побежал из корчмы. Очевидно, ему пришел в голову какой-то план, из которого он надеялся извлечь выгоду. И не может быть сомнения, что дело относилось к Гуляю. Но неужели Мошко будет так прост, что пойдет к приказчику и скажет: вот я в наступающую ночь пошлю на ваше поле красть снопы; поймайте и отрежьте моим лошадям хвосты, чтоб я этого другой раз не делал? Нет. Мошко не так прост. Он выдумал хитрость, которая доставит ему выгоду, не роняя его в глазах крестьян.

В Т-е жил крамарь, еврей, как и Мошко. Так как между ним и Мошком существовала конкуренция