Рассказы из русского народного быта - Марко Вовчок
- Господи! - крикнул, озираючи всех.- Убей того до смерти, у кого жена хороша! Останется - мне достанется!
И давай прибаутничать… Смех поднялся…
- Откуда зубоскал-то этот взялся? - спрашиваю у Антоновны (старушка была добрая, живая и любопытница такая,- все, бывало, она знает).
- Из Зубкова,- отвечает,- фабричный. С Иваном приехал.
- Нашел друга! - подумала я.
А Иван прямо к Надеже подошел; говорит, сам на всех посматривает, словно на бой вызывает. Надежа слова ему не промолвит, сгорела вся, голову потупила.
- Эх, братец,- закричал фабричный,- ввел ты девушку в краску! Ну-ка поправься: обними ее, расцелуй!..
А сам все ближе да ближе к ней подступает.
Надежа ко мне: «Домой! Домой пойду!»
- Погоди, дитятко, и я с тобой,- говорю.
Фабричный за нами.
- Красавица! - кричит.- С нами так не разделаешься! Коли Иван тебе не мил, может, я по нраву тебе пришелся?
- Иди-ка, удалец, своею дорогою,- говорю ему,- бесстыдством-то никому не полюбишься!
- Ух-ух-ух, какая немилостивая! А кто тебя, бабушка, спрашивает? - на меня-то так.
Кругом зашумело: «Честно ли старушку обижать? Пропащая та голова, что старость не почитает!»
Надеженька моя ни жива, ни мертва. Иван тогда словно опомнился.
- Отстань! - крикнул грозно на фабричного.
Этот сейчас и отошел. Шкодлив-то он был, как кошка, да труслив, как заяц.
- Гостю,- вскликнул,- и грех прощается; помилуйте, повинную голову не рубите!
Пошел зубоскалить, смешить…
Надежа так и бежит, и бежит… Иван было за нею пошел. «Не ходи,- взмолилася,- не ходи!»
- Надеженька! - говорю.- Ведь старые-то ноги не резвы, дитятко! Где мне за тобою поспеть!
- Тетушка! - промолвила.- На край света забежала б я! Горько слушать, как люди смехом провожают!
А вечер тихий, погожий - далеко разносится смех, говор по улице.
III
Я все норовлю ее рассеять как-нибудь: и заговариваю, и шучу,- и она на мои речи не безответна; да вижу, не развеселить мне ее!
- Что ж,- говорю,- дитятко, когда у тебя на свадьбе-то попирую?
- Не знаю, тетушка.
- Э, родненькая, чего ждете-то? Зачем откладываете? Уж ты и так у меня истаяла вся! Скажи-ка ты ему,- а не то я скажу. Если б только попался мне, греховодник такой, я б ему напела! Да что это его который уж день не видать?
- Дома нету, поехал.
- Куда? - спрашиваю.- Зачем?
- В Зубково, тетушка.
- С тем броднею-то, с гулякою?
- С ним, тетушка.
А в Зубкове фабрика была, и барин наш там жил. Богатое село, красивое; от нас будет верстах в тридцати.
- Что это Иван связался с этим беззаконником? Ох, дитятко, не жди пути от этой дружбы! Боюся, что обманет он тебя!
Сгоряча сорвалось у меня это слово, да и сама я испугалась, а Надежа только усмехнулась, ясная такая передо мною стоит.
- Не обманет, тетушка! - промолвила…
А дни-то бегут… Ждем-пождем - нет Ивана, не едет. А тут и заговенье на дворе; всего три дня мясоеду осталось, когда ж тут свадьбу играть! «Ну,- думаю,- перемучишься ты еще, бедненькая!» И так меня на Ивана досада берет. Не стерплю, бывало, корить его стану, браню, а Надежа заступается, успокаивает меня. И так меня, старуху, уверила, что я уж и каюсь, что обижала его понапрасну.
Вдруг разнесся слух: Иван в Зубкове женится. Другие говорят, что уж и женился. Есть же такие души безжалостные, думаю, что весело им смутьянить!
- Надеженька! - скажу, бывало.- Хоть бы уж он ехал-то скорей!
- Сама я, тетушка, не знаю, чего это он там замешкался. Уж я его жду - не дождусь!
Заговорит про него - глаза у ней засияют.
Ну, и дождались мы его, желанного! Приехал с радостью - с молодою женою! Господи милосердный! Как горько, как обидно-то было! А Надежа верить не хочет,- я плачу, я заверяю - не верит! Тут мимо самых окон наших тройки мчатся, звенят колокольчики, бубенчики - молодые катаются, за ними поезжане, дружки, вся свадьба,- поют, молодых величают.
- Смотри, дитятко, смотри, Надеженька, да хоть теперь поверь мне!
Увидела она их - словно ее громом поразило - замерла.
А уж я-то плачу! Я-то ласкаю ее!
Вдруг она будто очнулась и вздохнула так глубоко.
- Ну, бог с ним! - тихо проговорила.- Бог с ним!
IV
Как мое сердце-то почуяло! Ведь все зло от фабричного пошло!
Как был Иван в Зубкове на ярмарке, приглянулся он тамошней девушке - Варваре Карповой, а Варвара фабричному роднею доводилась. Вот поглядывает девушка на Ивана, да посматривает, да охорашивается,- фабричный сейчас дело смекнул.
- Варвара! - говорит.- Хочешь, я тебя за него замуж отдам?
А та девушка хитрая, выклая, ну его поддразнивать: «Где тебе! Куда тебе!» Да еще, будто к слову, примолвила: «Я б,- говорит,- сама отблагодарила, не поскупилась,- пять - десять рублей дала б». Уж крепко ей Иван по сердцу пришелся, да еще и то, что в Зубкове никто ее брать не хотел. Покойник отец ее запивал, а мать у ней была бездомовница, вздорная, сварливая такая, потому и дочь женихи обходили: боялись - по родителям пойдет. Вот как она посулила деньги-то Мишке (Мишка Гурьев он прозывался) да еще сама над ним посмеивается, Мишка во что бы то ни стало порешил свадьбу сладить. Увязался за Иваном, подбился к нему, подлестился, в гости напросился - вот это и приезжал все повысмотреть, все разузнать. Они уж проведали про Иванову сухоту. Мишка давай к нему приставать: «Покажи да покажи мне свою зазнобушку сердечную!» Иван обещался и вызвал Надежу на улицу.
- Эх, брат Иван! Вот у нас в Зубкове невеста, так
