Тарас Шевченко та його доба. Том 1 - Рем Георгійович Симоненко

В доме священника Ивана Нестеровского Тарас не жил и ничему не учился у него, да и не мог учиться, так как Нестеровский был уже стар для того, чтобы учить грамоте, а жил он некоторое время у другого священника той же кириловской церкви, о. Григория Кошица, исполняя обязанности хлопца-погоныча, присматривавшего за скотиной и запрягавшего буланую и широкохвостую кобылу его, что вспоминалось и впоследствии во время двух приездов Тараса Григорьевича в Кириловку в 1845 и 1859 годах. Покойная жена о. Григория передавала нам, что, находясь в её доме, Тарас в зимние вечера всегда в кухне что-нибудь читал про себя, как грамотный мальчик, а по словам о. Григория, Тарас в кухне его выучил две кафизмы из псалтыря».283

«Учитель» дяк Богорський та школа, в якій навчався Тарас Шевченко

У школі оцих учителів і перебував Тарас, доки консисторія не прислала з Києва нового дяка Богорського. Богорського прислано р. 1824; Тарас каже, що він у Совгиря вивчив Псалтир. Задля такої науки в тодішніх школах треба було два роки. З сього без помилки можна вивести, що Тарас першим разом пішов у школу р. 1822, значить, на дев’ятому році свого життя, ще за життя матері. Вже ж все одно, хто був той Совгир, чи Губський, чи Рубан, а погляньмо, що ж то була за школа, як у тій школі проваджено науку і як тоді жилося Тарасові.

Кирилівська школа церковна була звичайна хата біля церкви на майдані284, обідрана, не обмазана, шибки у вікнах повибивані; від сусідніх хат вона відрізнялася тільки тим, що була більша за їх, стояла на майдані, на одшибі, без двору. А на кирилівський шинок не походила тільки тому, що більш за його була неохайна, нечепурна і більш за його запущена. Тут жили і дяки, в Кирилівці їх було два, і у кожного були свої школярі. Через усю школу стояв довгий стіл, за ним і вчилися разом школярі. Кому не ставало місця, той сідав просто на долівці. Кожний школяр мав піти в сусідній сад Грицька П’яного і там крадькома нарізати вишневих різок, принести їх у школу, ждучи, поки тими різками учитель виб’є його. Не битим лишався тільки той школяр, до якого не доходила черга через те, що учитель утомиться було б’ючи і ляже спочивати.

Тарасова «шкільна наука»

Науку починали з «Аз, буки, віді, глаголь» і, вивчивши азбуку, починали складати слова»285. А ось що розповідає про своє шкільне навчання сам Шевченко в тій же «Княгине»: «Через два-три года я уже вижу себя в школе у слепого Совгиря (так назывался наш нестихарный дьячок), складывавшего «тму, мну». И, проскладавши бывало до «тля, мля», выйду из школы на улицу, посмотрю в яр, а там мои счастливые сверстники играют себе на соломе около клуни и не знают, что есть на свете и дьяк, и школа. Смотрю, бывало, на них и думаю: «Отчего же я такой бесталанный, зачем меня, сердечного, мучат над этим проклятым букварём?» И махнувши рукою, дам драла через цвынтарь в яр к счастливчикам, на светлую, тёплую солому, и только что начну свои гимнастические упражнения на соломе, как идут два псалтырника, берут меня, раба Божия, за руки и обращают вспять, сиречь ведут в школу, а в школе, сами здорово знаете, что делается за несвоевременные отлучки.

Вихователь – сліпий Совгир та його методи навчання

Совгирь-слипый (слепым его звали за то, что он был только косой, а не слепой) был в нашем селе дьячком – не то чтобы стихарным, настоящим дьячком, а так соби, приблудою. Предшественник его Никифор Хмара, тоже был у нас нестихарным дьячком; только раз у тытаря на меду захворал ночью, а к утру и помер, бог его знает отчего. А Совгирь-слипый случился тут же у тытаря на банкете, да, не долго думаючи, в следующее же воскресенье стал на клиросе, пропел обедню, прочитал Апостола, да так прочитал, что громада и сам отец Касиян только чмокнули. Вот так после обедни громадою был провозглашён слепый Совгирь дьячком и с честию, подобающею его сану, введён был в школу, яко в свою дидивщыну. Великий человек громада! Поселился он в своей школе, и школяры, в том числе и аз, невелий, пошёл к нему за наукою.

А собою он был росту высокого, широкоплечий и смотрел бы настоящим запорожцем, если бы не был косой; даже свою незаплетённую косу носил он как-то вроде чупрыны. Нрава он был более сурового, нежели весёлого. А в отношении житейских потребностей и вообще комфорта он был настоящий спартанец. Но что мне более всего у него не нравилось, так это то, что, когда, бывало, в субботу после вечерни начнёт нас всех, по обыкновению, кормить берёзовой кашею, – это всё ещё ничего, пускай бы себе кормил, нам эта берёзовая каша была в обыкновение, а то вот где, можно сказать, истинное испытание: бьёт, бывало, а самому лежать велит, да не кричать, а не борзяся и явственно читать пятую заповедь. Настоящий спартанец!

Ну скажите, люди добрые, рождался ли когда на свет такой богатырь, чтобы улежал спокойно под розгами? Нет, я думаю, такого человека ещё земля не носила.

Бывало, когда дойдёт до меня очередь, то я уже не прошу о помиловании, а прошу только, чтобы он умилосердился надо мной и велел меня ради субботы святой, придержать хоть немножко: иной раз, бывало, и умилосердится, да уж так отжарит, что лучше б и не просить о милосердии…

И вот я, к несказанной радости моей, кончил «Мал-бех», т. е. кончил Псалтырь, поставил по обыкновению кашу братии с грошами, совершил сей священный обряд неукосновенно по всем преданиям старины и на другой же день принялся мелом выводить примерные каракули на крашеной доске, сиречь я был уже не псалтырник, а скорописец. В эту-то почти счастливую для меня эпоху случилось преобразование в школе: прислали к нам из самого Киева стихарного дьячка. Совгирь-слипый сначала было поартачился, но принужден был уступить перед лицом закона и, собравши всю свою мизерию в одну торбу, закинув её на плечи, взял патерыцю286 в руку, а тетрадь из синей бумаги с скороводинскими псалмами в другую и пошёл искать себе другой школы. А братия по науке, аки овцы от волка россыпашася, так они от нового