Повна академічна збірка творів - Григорій Савич Сковорода

- то их угБшенїйцо. Собачою охотою чесгвовали Діану176, Математикою Юпитера177, или Дїа, мореплаваніем Нептуна178. Инаго Бога чтили оружейным брязком, иных великолѣпными пирами и уборами, и протчая.

Одно точїю осязаемое было у них натурою, или Физыкою, Физыка Философїею. А все неосязаемое - пустою Фантазією, безмѣсгными враками, чепухою, вздором, суевѣріем и ничтожносгью179. Кратко сказать, все имѣли и все разумѣли... Кромѣ что, не узнав не-физыческаго, не-тлѣннаго Бога, с ним потеряли нъчтось, разумѣй -"Мир душевный"180.

А хотя чувсгвовали, что как-то, что-то, чем-то, тайным коим-то ядом жжет и мятежит сердце их, но оно как не осязаемое, так и презираемо было дотоль, доколь ая искра выросла в пожар неугасаемый.

Бьіваєт же de в каждом, что хотя весь Мір приобрѣсть удается, однак неизглаголанными воздьіханїями сердце внутрь вопїет о том, что еще что-то не достает нъчтось и будьто сгранная и не натуралная у больнаго жажда не утоляется.

Так же то здѣлалось и с Аойнянами.

Они чувсгвовали, что вся Вселенная мудрость их прославляет, коею, будьто богатыми товарами, Род человѣческій снабдѣвали181. Но при всем том принуждены внимать тайному сердечному воплю. Начали догадываться, что доселѣ не все-на-все перезнали и что, конечно, нужны еще какїя-то Колеса для Коляски182.

Сей недостаток своего хвальнаго и прехвальнаго одной только Іезекїилевских Колес Вѣчности183 не понимающаго разума поставленным Монументом признали пред цѣлым Свѣтом.

Кромѣ любезнѣйших своих Богов, кой всю их мудрость, будьто ложные Камни сголп, почастно сосгавляли, посгроили Храм тому Богу, котораго аянїя, как Очи, кровїю играюгцїя, солнечнаго свѣта понять и снесгь не могли. Храм тот был с сею надписью:

"Не въдомому Богу"184.

Павел наш, между множесгвом Кумйрниц сей храм примѣтив, ухватился за желанный Повод к благовѣсгію. Начал предисловїе, что Аойнскаго Шляхет[ст]ва мудрость по всему видна, но что еще нъчтось к совершенной их Мудросги не досгает однак... Как сами в сем Благородною оною надписью признаваются. Сего ж то, де, вам Благовѣсгвую185. Стал сгранник сей разгребать Физыческій Пепел, находить в нем Божественную Искру и тоє Господсгвенное Естество, кое им, кромѣ пепелныя натуры, понятно не было; показывать, что Пепелное, или глиняное, естество, в коем сердце их обитало, есгь Идол, разумѣй, видимосгь, и одно ничто, тма и ті,ш,, свидѣтельствующая о живой Натуръ, нетлѣнным Словом свойм вѣки сотворившей186, и что de Слово есгь вторый Человѣк в персгном тѣлѣ нашем187, Живот и Спасенїе наше... И de-то есгь Благовѣсгить нетлѣніе Воскресенія188. Но можно ль излѣчить больнаго, почитающаго себе в здоровых? Нѣт труднѣе, как вперить истину в глупое, но гордое сердце. Проповѣдь Воскресенія здѣлала Павла нашего буйством у Аойнян и игралищем у их мудрецов.

Отсюду-то породились Его рѣчи:

"Мнящеся мудры быти, объюродѣша"189.

"Гдѣ премудр? Гдѣ Книжник?.."190.

Вот сколь мудрые были Аѳйнцы во время Павлово!

Григ[орїЙ]. Видно, что они любомудрсгвовали так, как Медвѣдь пляшет, научен в Рбпскѣ191.

Аоан[асїЙ]. Конечно, пляшет, по наукѣ своей; и есгь пословица: "Медведя, да учат.. ,"192

Григ[орїЙ]. Учат, но во вѣки ему не умѣть.

Аоан[асїЙ]. Почему?

Григ[орїЙ]. Потому что de дѣло человѣчое, не медвежое.

Аоан[асїЙ]. Однако же он пляшет.

Григ[орїЙ]. И волк в Баснях играет на Флавтѣ козлїонку193.

Аоан[асіЙ]. А длячего не играть, если научился?

Григ[орїй]. Какой сей Капелмейсгр194, такой твой Танцмейстр195.

Аѳан[асіЙ]. Иное дѣло Басня, а медвѣдь пляшет дѣйсгвительно.

Григ[орїй]. Если тьі так дѣйствительно кушаеш, как он пляшет, чуть ли и сам заохотишся танцовать.

Аѳан[асіЙ]. Как же не дѣйствительное то, что дѣло?

Григ[орїй]. Без вкуса пища, без очей взор, без кормила корабль, без толку рѣчь, без природы дѣло, без Бога жизнь есгь то же, что без размѣра сгроить, без Закроя шить, без Рисунка писать, а без Такта плясать... Спроси ж теперь, как не дѣйствительное то, что дѣло?

АѳАН [АСЇЙ]. Длячего ж забавно, когда он танчит?

Григ[орїй]. Длятово, что смѣшно, а смѣшно затѣм, что не сродно и не прилично. Итак, нѣт безтолковѣе и вреднѣе, как медвежая твоя пословица. Будь Волк поваром, Медвѣдь мясником, а Лошак под сѣдоком. Сіє дѣло честное. Если ж Волк свиряет в свирѣлку, Медвѣдь пляшет196, а Лошак носит Поноску, нелзя не смѣяться. Всякая безвредная неприличность смѣшит. А когда уже стал Волк Пастухом197, Медвѣдь Монахом, а Лошак Совѣтником, сїе не шутка, но бѣда. О когда б мы проникнули! Коль de Обществу вредно?

Но кто может пектися о других ползѣ, презрѣв собственную? И если для себе зол, кому добр будет? Самим себѣ суть Убїйцьі борюїгцеся с Природою. Коликое мученїе - трудиться в нефодном дѣлѣ? Самое пиршество без ОХОТЫ тяжелое.

Напротив того, в природном не точїю труд сладок, но и сама смерть прїятна.

И сїя-то есть вина тому, что во всяком Званій находятся щасливте и нещасливые, спокойные и безпокойные, куражные и унылые.

Запри несроднаго в Уединенїе. Оно ему смерть, а с природою Рай. "Уединенїе для мене Рай, - вопїет Блажённый Іербним198, - а Город темница"199. "О Уединенїе! - кричит другой, ему подобен, - умерщвленїе порокам! Оживленїе Добродѣтелям!.."

Для таковых сердец самая внутренняя Пусгьіня тѣм многолюднѣе, чем уединеннѣе, а дѣлнѣе тѣм, чем празднѣе. Будьто виноградная Ягода тѣм в сладкой своей Силѣ богатѣет, чем варит и сокращает ее Солнце в Полудни.

Аєан[асїи]. Зачем же люди сунутся в Званїя без природы?

Григ[орїЙ]. Самих их спроси.

АѳАН [АСЇЙ]. Конечно, охота влечет их.

Григ[орїЙ]. Конечно, тѣ не виноваты, коих принуждают к сему.

Аєан[асїи]. А если охота, откуду ж им мучиться? С охотою все прїятно. А гдѣ охота, там и Природа. Охота, по твоей же сказкѣ, есгь родная дочь Природы. Как же?..

Григ[орїЙ]. О крючкотворная тварь! Как прехитрый Змїй, вьешся, развиваешся в разные Свертки.

АѳАН [АСЇЙ]. Пожалуй, не сердись!

"Яко лесгцы и исгинны"200.

Григ[орїЙ]. Хорошо: выслушай же прежде Басеньку.

Басня О Котах.

Кот из Пчельника, по давней Знаемости, пришол в Деревню, к своєму Товаришу, и принят великолѣпно. Удивлялся во время Ужина изобилїю.

- Бог мнѣ дал Должность, - сказал хазяин. - Она приносит на дом мой в сутки по двадцати туш самых добрых мышей. Смѣю сказать, что я в деревнѣ великим Катбном201.

- Длятого-то я пришол повидаться с вами, - говорил Гость, - и освѣдомиться о гцасгіи вашем, притом и ловлею