Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

До свидания, голубка. Жду тебя. Люблю крепко и целую крепко.

Твой.

255.

14 февраля 911 г. [Київ] ^

Дорогой, милый Шурок! Как только попал я в новую обстановку, сейчас почувствовал себя гораздо лучше, несмотря на то, что жизнь веду не очень правильную и мало сплю. Так кстати, что я приехал сюда раньше. Вчера чуть не весь день посвятил частному совещанию членов жюри (киевских), вместе осматривали проекты памятников, делились впечатлениями. Конкурс и на этот раз нельзя назвать удачным, хотя есть несколько проектов, достойных премии. По всей вероятности, придется заказать памятник какому-нибудь известному скульптору, не воспользовавшись проектами, присланными на конкурс. Впрочем, это только первые впечатления и предположения. Возможно, что завтра, в полном составе жюри, будет принято иное решение. Ходил, конечно, к знакомым, вечером слушал концерт. Как редкого гостя, меня разрывают на части, сегодня должен бы был обедать в трех местах, но так как я ничего общего с духовенством не имею (попы, говорят, могут обедать несколько раз в день), то придется ограничиться одним.

Завтра у меня самый тяжелый день—заседание жюри и

парадный обед. Авось, как-нибудь вынесу всю эту тяжесть.

Приеду домой, вероятно, в четверг, 17-го, а 18-го хорошо бы

увидеться нам. Это будет в пятницу. Если почему-либо не

удастся (очень огорчился бы), то в субботу, воскресенье

и т. д., до встречи. Конечно, в наше обычное время. ( )

Милая моя! Как я был доволен последним (хотя очень коротким) свиданием нашим. Ты меня согрела и обласкала и хорошо [мне было с тобой. Чувствовалось, что ты родная мне, что ты меня любишь, вся доброта твоя и ласковость еще и теперь согревает меня. Ты была очень интересна в твоем капоте, он очень идет тебе. Скоро ли опять увижу тебя такой же и в той же обстановке? Как бы хорошо было!

Сейчас до боли в сердце хочеться прижать и поцеловать тебя долгим, долгим поцелуем, от которого мы оба перестали бы дышать. Жду твоего поцелуя. Люблю тебя, мое сердце, сердце моего сердца и целую крепко.

Будь здорова, щади себя, не очень уставай.

Твой.

256.

24.Ш 1911.

Дорогая моя, милая голубка! Хотя ты и советовала мне забыть о тебе на эти несколько дней разлуки, но это для меня вещь невозможная. Я все время думаю о тебе, живу воспоминанием нашего последнего свидания. Сейчас сижу у врача и у него пишу тебе. Как ты там поживаешь, мое сердце, не простудилась ли, успокоилась ли, думаешь ли обо мне?

Я себя чувствую неважно. Примусь за себя после совета врача. Хотя я убежден, что только один врач может помочь мне — это ты, мое счастье. Мое настроение, нервы, здоровье, спокойствие—все это в твоих руках, Шурочка.

Только ты можешь сделать меня счастливым и здоровым. Только твоя любовь, твоя доброта—могут востановить душевные силы, подломленные продолжительным страданием. Люби только меня так, как я тебя люблю. С каким нетерпением ожидаю я следующего вторника, если бы ты знала?

Особенно сильно я чувствую разлуку теперь, когда знаю, что несколько дней не увижу тебя. Мне все же легче, когда я знаю, что хоть на минуту увижу мою милую Шурочку. Я иногда сам восхищаюсь полнотою своего чувства; здесь все есть—и нежная и вместе с тем пламенная любовь, и дружба, и родственная привязанность к тебе. У меня нет более близкого существа, чем ты, сердце мое.

Сейчас хочу, до боли хочу, увидеть тебя и поцеловать. Вызываю в памяти твой образ и ты стоишь у меня перед глазами, как живая, с своими бесконечно милыми и добрыми глазами и теми складочками возле губ, которые придают тебе столько обаятельности, что я теряю самообладание и мне ужасно хочется целовать их.

Не надоел ли я тебе? Любишь ли ты меня?

Целую тебя, голубка моя, и обнимаю. Не пишу больше, так как сейчас позовут меня к доктору.

До свидания, до скорого и радостного свидания. Еще целую и еще раз — люблю.

Твой.

257.

ІЗ.VI 911. Симеиз. [Крим.]101

Дорогая моя, любимая, голубка моя! Только теперь нашел свободную (от постороннего глаза) минутку, чтобы написать тебе. Все время я ужасно скучаю по тебе и даже крымская природа не может изгладить из моей памяти хоть на минуту твой образ, такой милый, такой любимый, такой прекрасный для меня. Ужасно, да просто ужасно, что я не скоро еще узнаю, как тебе живется, чем ты занята, здорова ли. Уеду я, вероятно, отсюда не раньше, как через 2 недели. Но ты будешь знать об этом заранее и сможешь писать мне, т[ак] ч[то] я застану на месте твои письма. Из Крыма смогу писать не чаще, как один раз в неделю, ты уже не сердись. Ведь ты знаешь, что я аккуратен и не забываю тебя. Не брани и терпеливо жди писем.

Я, моя голубка, здоров. Беру солнечные ванны, вот уже 2-й день. До этого времени мы все были в дороге. Начать с того, что погода не пустила нас выехать из Чернигова раньше воскресенья. Затем мы делали дневную остановку в Харькове, затем почти три дня в Севастополе и сутки в Ялте. Ужасно трудно было устроиться здесь, все дачи переполнены, дорого везде и неудобно. Едва удалось найти помещение у татарина, правда с чудным видом и рядом с парком, близко от моря. Дети, признаюсь, надоедают порядком. Все для них ново, все вызывает восторг, а я, засыпанный вопросами, едва успеваю отвечать. Словом, мне не удается остаться наедине, всегда на глазах. Думаю, что в таких условиях едва ли отдохну как следует и даже начинаю сожалеть, зачем согласился поехать вместе. Но иногда приходится жертвовать своими удобствами. Я уже успел загореть, приобретаю черноту кап-рийскую. Озабочен, как бы воспользоваться лучше Крымом, чтобы привезти домой тему для рассказа. Думаю ездить по ночам в море с рыбаками. Интересный народ! Опять начался у меня период жизни, подобный жизни растений или диких

животных. Ничего не читаю, даже газет не вижу. Может быть, на свете совершается нечто важное, а я в стороне. Словом — сейчас мне приходится завидовать тебе, культурному человеку.

И опять мои мысли возвращаются к тебе, моя единственная. Сейчас чувствую, как целовал тебя на последнем свидании, вижу твои глаза, твои губы, все подробности нашей встречи и дорого дал бы, чтобы хоть раз обнять тебя и по-целоветь горячо, мое сердце. Вспоминаешь ли ты меня? Любишь ли? Хорошо бы услышать "люблю"! Дорогая, береги свое здоровье, поправляйся, уже я тебя зацелую за это, когда увидимся. Не увлекайся велосипедом, у тебя сил немного, не уставай. Помни, что я прошу об этом. ( .... . .) Крепко обнимаю,

так крепко, как люблю. Еще и еще целую. Не забывай. Напишу.

Твой.

258.

20.VI. [1911 р., Симеиз.]

Здравствуй, мое сердце. Мучает меня, что ничего о тебе не знаю. Ты счастливее меня, хоть изредка получаешь письма" знаешь, что со мной, услышишь " люблю", а у меня ничего этого нет. Есть только тоска по тебе и беспокойство. Провожу время скучно, больше в заботах о своем здоровьи, а что может быть досаднее этого! Ежедневно часами лежу на берегу моря, беру солнечные ванны и думаю о тебе. Чтобы меньше скучать, я вспоминаю все наши встречи, твои глаза, слова, голос. Помогает. С выездом моим отсюда маленькая задержка. Мой знакомый, с которым я условился съехаться в Карпатах, ничего не пишет. Я уже 2 письма послал ему и жду ответа102. Возможно, что это задержит меня здесь еще дней 8—10. Если же не получу ответа, придется ехать на Капри. Пишу тебе об этом потому, что меня беспокоит опасение долго не получать твоих писем, т. к. пока не могу дать тебе адреса. Как только адрес будет известен мне самому, сейчас сообщу тебе. Меня страшно тяготит разлука с тобой, моя голубка, невозможность получать от тебя писем.

Никого из знакомых здесь нет у меня. Я одинок, вот разве дети, те не оставляют меня ни на минуту. Дважды ходил с ними в Алупку — чудное место!

Я здоров. Если бы не скучал по тебе, мог бы сказать, что мне хорошо, но ведь я ужасно тоскую и за одно наше свидание готов отдать все свои каникулы и все красивые места.

Как ты живешь? Пишу этот вопрос—и горько улыбаюсь: ведь все равно не получу ответа. Но не будем, впрочем, впадать в пессимизм, уже скоро буду один и буду получать от тебя длинные, пространные, подробные письма.Ты обещаешь? Будь только здорова и люби меня. Помни, что ты мое счастье, моя жизнь, мое единственное утешение. Люблю тебя крепко. Какая у Вас погода? Здесь очень жарко. Сегодня 32° в тени. Мне это ничего, а дети страдают. Все рремя безоблачное небо и чудное спокойное море.

Будь здорова, мое солнышко. Люблю тебя крепко, целую.

( ) Не забывай меня.

259.

27.VI 911. [Крим.]

Здравствуй, дорогая! Пишу из Крыма 3-е письмо и последнее отсюда. В субботу напишу тебе из Одессы по дороге заграницу.

Прежде всего сообщаю свой адрес: Австрия. Галиция. Oestereich Galizien, Jasienow Gorny. Ясенів Горішний, Криворівня Володимиру Гнатюкові — для меня.

Как только приеду на место, опять напишу. Как же ты поживаешь, любимая? Здорова ли? Не очень скучаешь? Чем и как развлекаешься? Я часто вижу тебя во сне — и рад хоть такой встрече. Физически чувствую себя хорошо, благодаря солнечным ваннам окреп. Почернел так, что ты не узнала бы меня. Хожу по горам без особой усталости. Словом, гожусь на работу, а ведь мне нужно быть готовым, т. к. я должен поработать в Карпатах и непременно вывезти оттуда тему ,о3.

Здесь все время жарко и сухо, только в последние дни холодный ветер и то по вечерам. А в Чернигове, я думаю, частые дожди, погода неважная.

Скучаю я, Шурочка, по тебе. Ничто не может вытеснить мыслей о тебе, воспоминаний о наших встречах, погасить жажду новых встреч. Скорей бы к тебе. Хорошо с тобой.

Не пишу тебе сегодня много и подробно, мешают. Обещаю подробнее писать из заграницы. А ты пиши сейчас, как только получишь это письмо, тогда я скорее буду иметь весточку о тебе. Целую крепко, люблю тебя, моя голубка. Не скучай и помни, что ты имеешь любящего тебя друга. Еще целую. Не забывай.

Одесса. 2 июля [1911 р.]

Дорогой Шурок! Вот я уже и "на свободе". Только что приехал в Одессу пароходом и, прежде всего, хочу поцеловать тебя. Давай же губки! Ехалось неважно, переполнение парохода, теснота, кормят скверно, а берут дорого. К тому же пароход опоздал на целые 3 часа, а я опоздал к консулу. Приходится ехать заграницу без визировки паспорта, на авось. Может быть, удастся всю эту скучную и ненужную процедуру проделать на границе.

В прошлом письме (№ 3) я уже сообщал тебе свой адрес; повторяю его на всякий случай: Австрия, ОезіегеісЬ Саіігіеп, ]азіепоу Соту.