Сімпліцій Сімпліцисімус - Гріммельзгаузен Ганс Якоб Крістофель фон

Теперь можно считать установленным, что Гриммельсгаузен не располагал значительной библиотекой. Под рукой у него было всего пять-шесть книг энциклопедического содержания, которые он до отказа использовал. Его настольной книгой была составленная итальянским полигистором Томазо Гарцони (1549 – 1589) "Piazza universale, сиречь всеобщее Позорище, или Торжище и Сходбище всех профессий, искусств, занятий, промыслов и ремесел". Книга вышла в 1585 г. в Венеции, а ее первый немецкий перевод появился в 1619 г. [978] Эта своеобразная энциклопедия состояла из 153 дискурсов, сгруппированных вокруг различных сторон человеческой деятельности. Рассуждение о поэзии, например, было включено в дискурс о "людях, пишущих книги". По словам Схольте, книга Гарцони заменяла Гриммельсгаузену целую библиотеку. В "Симплициссимусе" использовано по меньшей мере 16 дискурсов Гарцони и его предисловие. "Сатирический Пильграм" почти целиком построен на материале, заимствованном у Гарцони. В "Вечный календарь" перенесены два дискурса: "О писании календарей" и "О ворожбе и гадании", причем мудрец, беседующий с Симплицием, анаграмматически обозначен Цонагри. Да и в "Сатирическом Пильграме" Гарцони назван по имени. Таким образом, Гриммельсгаузен и не думал скрывать свой основной источник.

Нельзя полностью отвергать и знакомство Гриммельсгаузена с латинскими источниками. По-видимому, несмотря на слабое знание латыни, он пытался обращаться к сочинениям на этом языке или пользовался помощью людей, на которых полагался. Борхердтом установлено, что Гриммельсгаузен перенес в "Симплициссимус" (II, 8) ошибочную ссылку на хронику церковного писателя IV в. Евсевия из энциклопедического сочинения Цвингера "Theatrum vitae humanum" (Basel, 1565), послужившего ему непосредственным источником. [979]

Эрудиция Гриммельсгаузена простонародна. Его полигисторство наивно. Он заимствует латинские цитаты вместе с опечатками. Он не только не проверяет, но и не согласовывает свои источники, так что название одной и той же местности может оказаться у него в разных транскрипциях. На критику источников он и вовсе не отваживается, и если однажды заметил, что Плиний "завирается", то последовал в этом Гарцони, представлявшему для него еще больший авторитет. Но сила его художественного дарования такова, что Гриммельсгаузен не перегружает "Симплициссимуса" заимствованным материалом и не вносит его механически, как поступало большинство его современников. Он перерабатывает и переосмысляет "чужой" материал, переводит нейтральный, безличный текст в сказовую форму, придает ему пластичность. И что самое главное – меняет его социальный смысл и направленность. Именно так использовано им затерянное в огромной книге Гарцони рассуждение о знати (дискурс XIX). Гарцони лишь мимоходом делает выпад против "подлых и ничтожных людей", которые "силятся стать рыцарственными господами и покупают себе дворянские дипломы и повсюду чванятся таким благородством, что заставляют долго говорить о себе и указывать на них пальцами, что все служит не к их чести, а к стыду и посмеянию", ибо "ни о чем другом нельзя порассказать о них, кроме того, что их деды, а то и отцы были поденщики и носильщики, их двоюродные братья – медведчики, братья – палачи, сестры – шлюхи, матери – сводни и, одним словом, весь их род столь загажен и обесчещен, да и они сами так черны, как если бы сбежали из закопченной кузницы хромого Вулкана, как доподлинные братья Бронта и Стеропа". Гарцони объявляет, что подобным "нобилистам" можно прямо в лицо сказать, что "деревенская хижина была их дворцом, в котором они рождены и воспитаны… их поместья – простое поле, на котором они выискивали свое жалкое пропитание, их убранные коврами покои и залы – грязная и закопченная дыра, где по-настоящему не увидишь ни солнца, ни месяца, их слуги и лакеи – овцы, козы и свиньи, которых они пасли, плуг – их рыцарское оружие, с которым они упражнение имели, доение коров – их дворянская потеха, рытье канав – их disciplina militaris, погонять ослов или таскать на носилках и возить на тележках навоз – их капитанство, и тому подобные вещи, коих они должны стыдиться, когда это будет брошено им в упрек, дабы осадить их высокомерие".

Заимствовав эту цитату, Гриммельсгаузен разрывает ее на две части. Первая составляет зачин "Симплициссимуса" и сатирически заострена против "новой знати", вторая служит противоположной цели – новоявленным "нобилистам" противопоставляется древнее благородство мужицкого рода, "от самого Адама ведущегося". В барочной учено-риторической форме прославляется труд крестьянина, "ратоборствующего со всей землей" и кормящего все остальные сословия. Сухое и отвлеченное рассуждение Гарцони наполняется горечью и иронией, приобретает сатирический смысл, превращается в патетическую метафору.

В "Вечном календаре" Гриммельсгаузен как бы беседует с книгой, перебивает ее нетерпеливыми репликами и замечаниями, которые вкладывает как в уста Симплициссимуса, так и поучающего его Цонагри. Длинное рассуждение об ауспициях (со ссылкой на Филострата и Аполлония Тианского) завершается рассказом о мудрости змей и языке птиц. Цонагри сообщает, что, по словам Демокрита, если смешать кровь некоторых известных птиц, а затем выпить, то начнешь понимать их речь. Симплициссимус перебивает его: "И я читал в одной старой монастырской книге, что ежели взять язык коршуна и продержать его три дня в меду, а затем положить себе под язык, то начнешь понимать всевозможных птиц".

"Цонагри: А чего ж ты сам до сих пор не попробовал? Симплициссимус: Да я-то уж не преминул бы, когда бы только раздобыл коршуний язык.

Цонагри: Ты должен сей книге, а также всему тому, что я допреж сего тебе тут поведал, меньше давать веры, нежели зубодерам и продавцам териака, ибо сие не что иное, как здоровенная, ядреная, хорошо начиненная ложь".

Гриммельсгаузен был охотник до сочинений, в которых исторические сведения смешивались с фантастикой и народными поверьями. В книге Иоганна Преториуса (1630 – 1680) "Anthropodemus plutonicus, сиречь всесветное описание диковинных людей" (1666) Гриммельсгаузен нашел заимствованные у античных авторов сведения о легендарных народах: гипербореях, аримаспах и др., упоминаемых в "Симплициссимусе". Но эта же книга содержала рассказы и рассуждения о сильфах, русалках, кобольдах, гномах и пр. Интересно, что и сам Преториус ссылается на сочинение Самуеля Хиршфельда "Сатирический Пильграм" [980] и упоминает о нем в другой своей книжке "Волшебный прут" (о рудоискательной "вилке"), вышедшей в следующем году. [981]

Кое-что почерпнул Гриммельсгаузен в сочинении итальянского поли-гистора Пиетро Мексиа "Sylva variarum lectionum. сиречь гисторический природный и диковинный мир достопримечательных рассказов, странных и удивительных событий, различных темных и тонких вопросов и т. д." (Севилья, 1540; немецкий пер.: Базель, 1664; вторично Нюрнберг, 1668). [982]

Неоднократно использована в "Симплициссимусе" "Натуральная магия, сиречь Книга искусств и чудес, в коей содержатся диковинные секреты, тайны и кунштюки" Вольфганга Хильдебранда. вышедшая в 1612 г. и затем неоднократно переиздававшаяся под все более пышными заглавиями. [983] Естественноисторические сведения были в ней перемешаны со множеством практических советов и рецептов, имеющих отношение к народной медицине и ветеринарии. Здесь можно было узнать, и по каким признакам выбирать себе лошадь, и как с помощью "чихательного порошка" определить, не согрешила ли до замужества невеста, а заодно и получить средство, как скрыть такой грех, если он был. Последнюю часть этого издания составляла "Книга планет" – краткий самоучитель по астрологии, физиогномике и хиромантии. Автор, благочестивый протестант, отмежевывается от черной магии, некромантии и других ужасов, "от каковых злых дел да хранит нас всемилостивый бог!". Большой дискурс об астрологии и составлении гороскопов в "Вечном календаре" Гриммельсгаузен составляет на основе материала, заимствованного из сочинения франкфуртского астролога Иоганна фон Хагена, приверженца реформации, выступавшего под псевдонимом Индагине [984].

Гриммельсгаузен обращался к книгам, вышедшим как из протестантских, так и из католических кругов. Среди его источников была "Сокровищница сверхъестественных, чудесных и достопримечательных историй", женевского пастора Симона Гулара (1543 – 1628), вышедшая в немецком переводе в 1613 г. [985], но ему была известна и "Демономания", переведенная еще в 1581 г. Иоганном Фишартом, воинствующая книга католического философа и юриста Жана Бодена [986], потратившего всю свою ученость на оправдание процессов ведьм, и сочинение Николая Ремигиуса "Demonolatria, сиречь о нечисти и волшебствующих духах" [987]. Эти сборники были наполнены не только рассуждениями, но и потрясающими воображение рассказами о "подлинных происшествиях". Из книги Ремигиуса в "Симплициссимус" и перенесен рассказ о некой колдунье Катарине Превота, имеющий столетнюю давность, однако прикрепленный Гриммельсгаузеном к "недавнему времени" (II, 18). От его внимания не ускользнул появившийся в 1652 г. на немецком языке составленный испанским католическим писателем Антонио Торквемада [988] "Гексамерон, или Шесть дней, или, точнее, Шестидневные беседы о некоторых трудных вопросах различных наук наряду с достопримечательными и доселе неслыханными историями", где одновременно с описанием мифологических кентавров, фавнов и сатиров немало места уделялось бродячим россказням о привидениях.

Возможно, ему была известна и переведенная с французского языка книга Франсиска Россета "Theatrum Tragicum", содержащая тридцать назидательных и устрашающих новелл, дополненных учеными рассуждениями и "примерами, согласующимися с рассказанным", с обширным библиографическим указателем источников [989]. Особенно привлекали Гриммельсгаузена описания путешествий в далекие и малоизвестные страны, во множестве появившиеся после великих географических открытий XVI в. Подлинные и вымышленные, ученые и баснословные, приукрашенные фантастическими подробностями, они являлись своеобразным литературным жанром. В романе "Чудесное птичье гнездо" он ссылается на "Путешествие Адама Олеария в Московию и Персию" как на один из источников "Иосифа".