Сімпліцій Сімпліцисімус - Гріммельзгаузен Ганс Якоб Крістофель фон

нюрнбергский издатель Иоганн Ионатан Фельсекер выпустил собрание симплицианских сочинений в трех томах с обильными комментариями неизвестного автора. Предисловие к первому тому возвещало: "Высокочтимому читателю да будет угодно ведать, что сей восставший из могилы забвения Немецкий Симплициссимус весьма улучшен, приумножен и украшен дополнением превосходных примечаний и благозвучных стихов, а равно многими важнейшими отдохновительными и поучительными вещами, чем когда-либо ранее". Слова о "могиле забвения" следует считать издательской уловкой, рассчитанной на то, что о "Симплициссимусе" еще хорошо помнили, но достать его было уже трудно. Иначе не вышли бы вскоре еще два собрания сочинений, выпущенных наследниками И. Фельсекера в 1685 – 1699 гг. и 1713 г. В издание Фель-секеров включены стихотворные обращения к читателю и пояснения гра-вюрованных титульных листов. Двустишия, излагающие содержание глав, проведены через все издание [880]. В конце романа "Шпрингинсфельд" и "Чудесное птичье гнездо" также помещены морализирующие стихи, отсутствующие в первых изданиях. Попали в него и некоторые малоизвестные сочинения, сопряженные с именем Симплициссимуса, относительно которых долгое время нельзя было сказать с полной определенностью, кому же они все-таки принадлежат.

Все произведения, вошедшие в это издание, были напечатаны под теми же псевдонимами, под которыми они появились в свое время. Биография автора, сообщенная Комментатором, как мы еще увидим, оказалась сбивчивой и иллюзорной. Можно смело сказать, что к концу века память о нем стерлась. Осталось только имя героя.

"Симплициссимуса" читали в различных кругах немецкого общества. В апреле 1688 г. Лейбниц писал герцогине Софии Шарлотте Ганноверской, что в Мюнхене в соборе ему довелось слышать, как иезуитский проповедник вставил в проповедь "смеха ради" "пасхальную сказочку" из "Симплициссимуса", произведения в духе "Франсиона" (Сореля). Лейбниц напрасно пояснял своей корреспондентке, что такое "Симплициссимус". Герцогиня хорошо знала этот роман и 5 июля 1670 г. писала о нем своему брату. Читала она и "Кураже" [881]. Наибольшим успехом "Симплициссимус" пользовался в бюргерской и грамотной простонародной среде. Раннее немецкое просвещение ослабило интерес к этому роману. Век разума не мог оценить апофеоза "дурачества". "Неправдоподобные", причудливые картины, вроде полета ведьм на шабаш, натуралистические сцены, старомодная ученость, запутанные книжные периоды, пересыпанные простонародными словечками – все это казалось "грубым" и "нелепым" читателям, приобщавшимся к литературе по готшедовским прописям и ценившим прежде всего простоту и ясность стиля. Но даже в кругах, близких к Гот-шеду, "Симплициссимус" привлекал к себе внимание. В 1734 г. Фредерика Каролина Нейбер, боровшаяся за реформу немецкого театра вместе с Готшедом, преподнесла основанному им "Немецкому обществу" первый том фельсекеровского издания в качестве новогоднего подарка "от немецкои комедиантки" [882].

В 1751 г. "Всеобщий лексикон ученых" Йохера сообщал под рубрикой "Симплициус", что это "фальшивое имя одного сатирика, под коим в 1669 г. вышел "Затейливый Симпл. Симплициссимус", переложенный на немецкий Германом Шлейфхеймом; 1670 г. "Вечный календарь", "Висельный человечек", к которому написал примечания Израель Фромшмидт или Йог. Людв. Гартманн; "Мир навыворот"; 1671 г. "Сатирический Пильграм"; 1679 г. "Таращи глаз на весь мир" в 4o; и в 1681 г. немецкий перевод Франциска из Клаустро "Bestia Civitatus"". [883] Сведения эти фантастичны. Автору "Симплициссимуса" приписаны книги, к которым он не причастен, и упущены важнейшие, являющиеся его продолжением: "Кураже" и "Шпрингинсфельд". Израель Фромшмидт отождествлен с малозначительным писателем Иоганном Людвигом Гартманном (1640 – 1684). Составитель заметки, по-видимому, не видал ни одного экземпляра "Симплициссимуса", ибо опустил фамилию "Зульсфорт", выставленную на всех изданиях этой книги, и не знал, что она была раскрыта как псевдоним Самуеля Грейфензона фон Хиршфельда. "Симплициссимусом" заинтересовался Лессинг и даже собирался переработать его для нового издания. Он стал составлять заметку о его авторе для "Дополнений" к словарю Йохера, где она и была помещена Аделунгом в незаконченном виде: "Грейфензон (Самуель) из Хиршфельда жил в прошлом столетии и в молодости был мушкетером. Более о нем ничего неизвестно, хотя он написал различные произведения, а именно: "Симплициссимус" – любимый в его время роман, который он поначалу издал под подставным именем Германи Шлейфхейм фон Зельсфорт (Selsfort) и который в 1684 г. был снова издан в Нюрнберге в двух частях в 8-ю долю листа вместе с другими чужими произведениями. "Целомудренный Иосиф"… также в двух частях нюрнбергского издания предшествующего. "Сатирический Пильграм… (Из рукописного наследия Лессинга)"" [884].

В 1798 г. Фридрих Бланкенбург в "Литературных дополнениях к Всеобщей теории изящных искусств Иоганна Георга Зульцера", перечислив известные ему сочинения Самуеля Грейфензона фон Хиршфельда, замечает, что до сих пор "подлинное имя сочинителя неизвестно" [885]. Это замечание осталось без последствий.

После появления романа Дефо началось увлечение "робинзонадами". Математик и поэт Абрагам Кестнер (1719 – 1800) обратил внимание на то, что еще задолго до Александра Селькирка, чья история дала толчок для написания "Робинзона Крузо", жизнь человека на необитаемом острове описал "один немец", хотя и приукрасил свой рассказ "диковинными вещами", в которые еще верили в 1669 г. или по крайней мере еще охотно читали [886].

Интерес к "Симплициссимусу" во второй половине XVIII в. не угасал, но читали его преимущественно в народных низах. Родившийся в 1778 г. Клеменс Брентано в посвящении к "Сказке о Гокеле и Хинкеле" рассказывает о старом чудаковатом слуге их дома, большом любителе чтения. У него были "Азиатская Баниза" (Циглер), "Симплициссимус", "Остров Фельзенбург" (Шнабель), Робинзон, морские разбойники, "Картуш" и другие увлекательные книги, способные разжечь необузданную фантазию.

В 1756 г. появилась книга "Перемена Счастья и Несчастья во время войны, или Диковинные происшествия в жизни господина Мельхиора Штернфельса фон Фуксхейма, прирожденного дворянина, который спервоначалу был воспитан в глухом лесу крестьянином, а после того отшельником, бывшим, хотя и незнаемым образом, его собственным отцом… и т. д." [887]. Это пересказ первых пяти книг "Симплициссимуса", причем опущена не только затруднительная ученость, но и крупные эпизоды романа, а также все стихи. Форма повествования от первого лица сохранена. Книга была отпечатана крупным шрифтом на дешевой бумаге и явно предназначалась для невзыскательного читателя. Автор этой переработки не установлен.

Иной характер носила переработка Христиана Якоба Вагензейля (1756 – 1839), поместившего несколько отрывков из "Симплициссимуса" в "Библиотеке романов" Рейхарда (в 1779 г.) [888], а в 1785 г. издавшего роман отдельной книгой на тонкой бумаге с изящной гравюрой [889]. В "Преуве-домлении" Вагензейль ссылается на "совет и одобрение" Лессинга, что должно побудить читателя снисходительней отнестись к его труду. Сам Вагензейль был им вполне удовлетворен. "Тот, кто захочет потрудиться и сравнить эгот старый роман с моим новым, скоро на каждой странице с легкостию заметит, что я в этом повествовании многое сократил, многое добавил, многое, надеюсь, безусловно улучшил и вообще сделал более приятным для чтения". По справедливому замечанию Барбары Зальдит, на обработке Вагензейля сказалась "общая позиция снисходительного превосходства, исполненного собственного достоинства XVIII в. по отношению к попавшему в дурную славу XVII" [890]. В пересказе Вагензейля все подчинено новому "просвещенному вкусу". Повествование ведется от третьего лица приглаженным, нейтрализованным языком. Опущены не только ученые рассуждения и аллегорические картины, но и места, показавшиеся неуместными: описание усадьбы батьки, эпизод с кражей сала у священника, сцены с Юпитером и др. Книга открывается рассуждением автора о "тяготах и утеснениях" Тридцатилетней войны, что должно объяснить и отчасти извинить поведение героя, получившего воспитание у крестьянина: "Один из мудрейших людей признался, что его величайшая мудрость заключается в том, что он познал, что ничего не знает, но нашему Симплициссимусу даже не приходило в голову, что можно что-то знать. Добро и Зло было в его глазах одно и то же, и у него было столько же понятия об их различии, как у слепорожденного о системе смешения цветов, а у глухого о гармонии тонов". Встреча мальчика с отшельником выглядит следующим образом: только Симплиций "собрался улечься спать, когда его внимание привлек молящийся голос совсем неподалеку. Голод побудил мальчика пойти на голос, и он увидел перед собою мужчину, благородные черты лица коего вселили ему доверие. Почтенные серебристые седины покрывали темя старца. Он был облачен в длинное коричневое платье со множеством складок, поддерживаемое поясом, а поверх были надеты четки. В правой руке держал он распятие, которое с ревностною горячностию прикладывал к губам и груди. Оба, Симпли-циссимус и отшельник, сперва смутились и не знали, как им поступить. Однако человечность никогда не может совсем заглушить свой голос, даже если она укрылась бегством в темнейшие леса. Отшельник заговорил с заблудившимся столь дружественно, что тот вскоре обрел присутствие духа и доверие к нему". Для довершения облика отшельника были приведены стихи, заимствованные из "Оберона" Виланда:

In seinem Ansehn war die angeborne W?rde

Die unverh?llbar, auch durch eine Kutte scheint;

Sein offner Blick war aller Wesen Freund

Und schien gewohnt, wiewol der Jahre B?rde

Den Nacken sanft gekr?mmt stets himmelsw?rts zu schaun [891].

Вагензейль даже упомянул последнюю литературную новинку – сочинение И. Г. Циммермана "Об уединении", вышедшее в 1784 г. В отличие от издателей 1683 – 1713 гг., лишь сопровождавших комментариями основной текст, Вагензейль ввел дополнения прямо в роман. Рецензент "Всеобщей немецкой библиотеки" нашел, что в новом виде роман и впрямь выиграл и стал гораздо приятнее [892].