Том 8 - Леся Українка

рассказов под общим заглавием «Мимо бездны», и в каждом из них рассказывается история освобож-дения женщины из-под мужского ига, причем врем-енный развод мало-помалу превращает тиранов-мужей ш само-уверенвых вригсѳснителей в сомневающихся, потом в каю-щихся и, нак«ещ, в нобежденных и складывающих своє оружие перед шсоким принципом равенства полов. Что удивительнее ®сего,— этот тезис доказан у Магдалены Торесен не только с настойчивостью, но и с талантом. У скандинавських писателей вообще фанатизм уживается с талантом, тогда как французам очень редко удается безнаказанно отрешиться от скептицизма. Печальный пример такого «обращенжя на путь истинный» и парал-лельного тому упадка таланта представляет Бурже в своих последних романах, а особенно в своих самых новых рассказах, озаглавленных «Семейные драмы» («Drames de famille»). На этот раз Бурже совершенно оставил в стороне свою любимую тему — адюльтер, в одном рассказе он только проводит мысль, что женщина вполне «порядочная», т. е. совершенно безукоризненная в смысле супружеской верности, может быть, тем не ме-нее, очень дурной женой и матерью, однако рабское под-чинение такой женщине, слабохарактерное потакание всем ее корыстолюбивым и тщеславным инстинктам ничуть не бросает тени на «порядочность» ее мужа, кото-рый только раз осмелился ослушаться своей величест-венной супруги, чтобы устроить счастье своей единствен-ной дочери, очень пассивной и благовоспитанной барыш-ни, которую мать ее делала несчастной беспрепятственио каждый день вплоть до ее «освобождения», т. е. перехода под опеку мужа. Эту девушку Бурже считает совершенно идеальным типом и постоянно ставит ее в пример «эман-сипированным представительницам современного феми-низма». «Это была одна из очаровательных девушек старой буржуазнії»,— так рекомендует ее Бурже,— она никогда не принимала у себя своего кузена в отсутствии матери, она хотела отказать ему ради рекомендованного матерью богатого жениха, который мог бы уплатить дол-ги ее родителей, для этого отказа она решилась назначить кузену свидание в полдень, в общественном саду, и явилась на свидание в сопровождении компаньонки и — была награждена за добродетель, так как именно компаньонка рассказала все отцу, который не захотел принять безмолвной жертвы дочери и сосватал ее с же-нихом-кузеном, причем прочел своєму будущему зятю такое назидание: «Вы теперь сами испытали, какая муд-рость заключается в нашем старом французском пред-рассудке, который требует, чтобы дети вступали в брак не иначе, как при посредничестве родителей...» Бурже забыл, что все героини его прежних романов на тему об адюльтере именно так вступали в брак... В конце каждой из своих «Семейных драм» Бурже ставит какой-нибудь «старый французский предрассудок», который всегда является очень мудрым и спасительным средством против всяких семейных невзгод, жаль только, что при ЭТОМ иные из «Семейных драм» уж очень напоминают семей-ные мелодрамы; одна из них даже кончается «за мона-стырской стеной», куда автор посылает молодого, ни в чем не повинного врача-детерминиста замаливать грехи родителей.

Бурже напрасно так протестует против «представи-тельниц современного феминизма», так как они, насколь-ко это видно по литературным изображениям и по их собственным речам на съездах, представляют из себя все-таки «плоть от плоти и дух от духа» очаровательных женщин старой буржуазии. По поводу последнего жененого конгресса * в Париже, во время выставки, повсюду в печати раздавались упреки по адресу конгрессисток, что они слишком занялись правами буржуазной женщи-ны и совершепно забыли работницу. Это, положим, не совсем основательный упрек в том отношении, что мно-гие из прав, за которые боретея буржуазная женщина, одинаково касаются и работницы, так, например, право женщины полузать плату за свою работу самой, без контроля и посредничества мужа (теперь во Франции муж имеет право распоряжаться заработком жены так же, как и ее приданым и всем ее имуществом, кроме выго-воренного в свободном контракте и предметов, относя-щихся к ее туалету, как-то бриллиантов и прочих юве-лирных украшений, чем объясняется, между прочим, видная роль, которую играют les diamants1 героини в французеком roman-adultere 2).

Право на высшее образование и на участие в полити-ческой жизни страны, хотя и не имеет особенного прак-тического значення для современной рабочей женщины при существующих условиях дороговизны высшего обра-зования и цензових ограничениях избирателей и изби-раемых, но все же оно имеет большое принципиальное значение. Вопрос о том, будет ли иметь право незамуж-няя мать требовать для своего ребенка помощи от его отца (так называемая recherche de paternite3, наказуе-мая теперь по закону, как один из видов шантажа), имеет значение для всех классов во Франции. Но упрек конгрессисткам и вообще феминисткам в буржуазности справедлив в том отношении, что польза от их деятель-ности для женщины рабочего класса совершенно случай-на и не входит сознательно вих программу. Всякий раз, когда феминистки-буржуазки сознательно хотят что-нибудь еделать для работницы, они ограничиваютея паллиативной благотворительностью, как это делают все

1 Діаманти (франц.).— Ред.

2 Романі-адюльтері* (франц.).— Ред.

3 Аліменти (франц.).— Ред.

либеральные буржуазные партии. Это, конечно, совершенно в порядке вещей, так как женщины нигде не составляют отдельной касты или партии, а везде разде-лены имущественным и прочим неравенством, как муж-чины. Этого не хотят понять болыпинство писателей-феминистов, как, например, Поль Маргерит, который от лица своих героинь постоянно упрекает феминисток в буржуазности, но фактически эти самые героини ничем не отличаются от упрекаемых ими, так что, в сущности, нельзя хорошенько понять, что именно хотят они и их автор.

Это понятие о женщинах, как об отдельной касте, объединенной совершенно общими интересами, свойст-венно не одним французским писателям,— оно особенно ярко выступает у писателей, а еще больше у писатель-ниц немецких. Так, одна из талантливых немецких писа-тельниц-феминисток Елена Белау * (Helene Bohlau) в своем новом романе «Полузверь» («Halbtier») требует от женщин, чтобы они не довольствовались тем, что было до сих пор доступно мужчинам,— нет, они ДОЛЖНЫ стре-миться не к равенству, при котором они только переста-нут быть «полузверьми», а к чему-то высшему, «сверх-человеческому», чего не может достигнуть мужчина. Конгрессы, клубы, политические и прочие права — все это хорошо, все ЭТО должно быть достигнуто и будет достигнуто, но это так мелко и—«так старо!», с этим еще можно примириться как со средством, но считать ато целью!! Изольда, героиня романа «Halbtier», мыс-ленно обращается к женщинам с такой речью: «Сделай-те же нечто совсем поразительное, нечто такое, против чего бы весь мир разразился смехом, гпевом и бешен-ством! Вы пробуете бежать тихонько, как ато делает мужчина, с таким трудом и осторожностью — и вы думаєте, что вы уже достигли желанного — или достигнете? О боже, как ато старо!.. Заклинаю вас, сделайте что-ни-будь царственное, что-нибудь свободное, не завещанное стариной, не умное, не рассудительное... нечто такое,