Кобзар - Тарас Григорович Шевченко

прежних светлых дней. Или ограда и тополи, Что грустно шепчут меж собой, Свидетели минувшей доли, Или дубовый пень сухой, Плющом увянувшим повитый, Как будто временем забытый, Ея свидетель? Все молчит! Она поет, она грустит И в глубине души рыдает, Как будто память отпевает О днях минувших, молодых, О прошлых радостях святых. И эти звуки выходили Из сердца бедного ея, И в этих звуках много было Ея земного бытия. И в сотый раз она кончала Псалом невольничий глухой, Поникла смуглой головой, Вздохнула тяжко и сказала: «Ах, песня, песня, песня горя, Ты неразлучная моя, В моем житейском бурном море Одна ты тихая струя! Тебя, и день и ночь рыдая, Я всякий час пою, пою, И в край далекий посылаю Тебя, унылую мою! Но ветер буйный, легкокрылый Что прежде весело летал, Теперь так тихо, так уныло, Как будто друга потерял, Как будто люди научили, Чтобы не слушал он меня И не домчал он в край далекий Тебя, унылая моя! Не видя вас, не зная дня В моей печали одинокой, Чем оскорбить я вас могла? Что я вам сделала? Любила, За ваши грешные дела Творца небесного молила, Молила, плакала… А вы В моей тоске, в моей печали, Как кровожаждущие львы, Упреком сердце растерзали, Растлили ядом мою кровь, И за молитвы, за любовь Мое дитя, мое родное, Тяжелым словом понесли, И непотребницей слепою Меня со смехом нарекли! Я вам простила, я забыла, Я вашей славы не взяла, Я подаянием кормила Мое дитя!» И залилась Слезами, горькими слезами. Она рыдает, а Оксана Раскрыла черные глаза: Скорбящей матери слеза Прервала сон отроковицы; С улыбкой черные ресницы Она закрыла. «Какой сон Смешной и глупый, и как живо…» И раскраснелася стыдливо, Сама не зная отчего. «Как холодно, а ты все плачешь! Уж скоро вечер; для чего Ты мне печали не расскажешь? И я бы плакала с тобою, А то…» - И хлынули рекою Слезы невинной красоты. «И ты заплакала… Прости, Что о моих сердечных ранах Я не беседую с тобой, Я скоро плакать перестану, Моею тяжкою слезой Я не прерву твой сон прекрасный, И о судьбе моей несчастной Узнаешь ты не от меня. Тебе расскажут злые люди, Они тебя не пощадят, И много, много горя будет. А горе даром не пройдет. Озлобит сердце пустотою, Оно возьмет любовь с собою И все наилучшее возьмет. Не плачь, Оксано!» И, рыдая, Она Оксану утешает: «Не плачь, дитя мое, усни! Ты рано плакать начинаешь; Придет пора твоей весны, И тайну слез моих узнаешь; Свои прольешь, прольешь одна, Одна, бездомной сиротою, И будет то моя вина, Что не разделишь…» - «А с тобою? Разве тебя я не люблю! Ах, мне с тобой и горе любо, Я все с тобою разделю. Не понесу я чужим людям Мою сердечную слезу,- К тебе на грудь я принесу. Только не плачь! Делись со мною Своею тяжкою тоскою. Не плачь одна, откройся мне, И будет легче. Ах, послушай О том, что видела во сне,- Я расскажу тебе. Чаще, гуще Как будто лес, а мы вдвоем Так наобум себе идем. Потом темно, потом светло. Потом гляжу - тебя не стало; Я-ну бежать, кричать, устала, Села и плачу. Вдруг село; Большая улица, большая; И я по улице иду. Мне грустно так, тоска такая, Я спотыкаюсь, упаду. Мне тяжело, мне давит грудь, А люди смотрят и смеются. Мне больно стало, а взглянуть Я будто на людей боюся. Потом отаман мне кричит: «Вот я тебя!» Я испугалась, И ну бежать- Бегу… упала. А сын отамана стоит Как будто, грустный, над водою И тихо машет мне рукою. Вот я к нему и подошла, А он схватил меня руками. «Зачем в лесу ты не жила? Зачем ты в поле не росла? - Такими он сказал словами.- И мне нельзя тебя любить, Нельзя с тобою мне венчаться: Над нами будут все смеяться, А без тебя мне скучно жить. Я утоплюся»,- он сказал И так меня поцеловал! Не так, как ты… И я проснулась. Не правда ли, мудреный сон? Должно быть, худо значит он. Или не худо - ты не знаешь? Мне страх как хочется узнать. О чем же снова ты вздыхаешь? Или боишься рассказать, Что значит сон? Ах, расскажи! Ну, что же делать? Если худо - Мы в лес уйдем и будем жить С тобой вдвоем, и будет любо С тобою вместе мне грустить. Ну, что ж? Расскажешь?» - «Да,- сказала, Вздохнув, слепая,- рассказать Тебе должна я. Я устала, Устала горе выливать Неразделенными слезами. Тебе уже пятнадцать лет. Твой сон зловещий, сон ужасный. Ты встретишь горестный привет Своей весне, своей несчастной! Не вспоминай меня, прости - И на просторе, и на воле С унылым ветром погрусти, Как я грустила, тосковала, Мою вседневную печаль Как я лишь ветру поверяла, Но и ему меня не жаль; Он даже слез сушить не хочет, А их так много сердце точит. Оксано, выслушай меня И помолись душой незлобной Пречистой деве в час прискорбный И за его, и за меня. Неправдой люди все живут, Ты их не слушай! Сказкой злою Они мой жребий понесут И посмеются над тобою. И ты не будешь правды знать; На суд ты будешь призывать Свою родную,- а ты знаешь, Что слезы горько проливать, Коли вины своей не знаешь. Узнай же все: всю жизнь мою Я расскажу, не потаю, С ея весельями и мукой, Да будет для тебя наукой!

Своих родных не знала я, В чужой семье я вырастала, Чужая добрая семья Меня любила. Я слыхала, Когда я стала вырастать, Что мать родная, умирая, Просила их не покидать - Меня, малютку, покидая. Но кто она, ее как звали,- Потом узнать я не могла. И я росла себе, росла; Меня сироткой называли, Потом красавицей слыла; Меня любили, и ласкали, И даже сватали. Но я… Ах, знать, моя такая доля! Перед людьми гордилась я Своей красою. Свою волю, Девичью волю, берегла. Как тяжко люди отплатили! Недолго косу я плела - Ее накрыли. Вот как было. Весною умер дидыч старый, А летом дидыч молодой В село приехал. Злые чары Он из Московщины с собой Привез, красавец, для меня; И я веселье разлюбила, И Маковеевого дня Я не забуду до могилы. Как ясно солнышко светило, Как закатилося… и ночь! Мое дитя! моя