Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

Скучаю очень, по ночам вижу тебя, слышу твой голос, а сколько раз целую мою милуюі Когда же, наконец, получу от тебя письмо? Тяжело ждать.

Посылаю тебе цветок, дикую розочку, которую я целовал. Будь здорова, моя дорогая. Целую тебя крепко, прекрепко.Пиши.

Твой.

8-803 ИЗ

Capri. 12 июня, 909,

Дорогая Шурочка! Напиши мне, получила ли ты предыдущее письмо (№ 12), т. к. я бросил его в ящик не сам, а поручал. Когда же я получу весточку от тебя, мое сердце? Вот уже месяць, как я ничего о тебе не знаю. Сегодня еще не ожидаю, а завтра не буду читать, хотя бы и получилось, т. к. завтра в 5 часов утра я уезжаю из Капри с Гинцбур-гом (скульптором) на пароходе в Соренто, затем по электрическому трамваю до г. Кастельамаре (волшебная дорога), оттуда уже едем осматривать Помпею, а из Помпеи в Неаполь и оттуда возвращаюсь на Капри. Поездка так много обещает, что я уже сегодня предвкушаю ее. Здесь два дня дул сирокко— африканский ветер и было несколько душно, но сейчас опять прохладно и хорошо. Море спорит с небом о красоте, а Капри — точно тучка на небе, точно плывет по морю.

Начал купаться — и очень доволен, вода свежая, бодрящая. Перешел также в другой № (21), лучший, с очень красивыми видами и хотя плачу несколько дороже, за то имею и это удовольствие. Сплю при открытых дверях и окнах, под сетчатым балдахином, предохраняющим от москитов, которые летят на свет.

Разленился я порядочно, ничего не читаю, разве просмотрю газеты — итальянские у себя и русские у Горького. Все время на свежем воздухе, насыщаюсь и упиваюсь красотой и запахами. Я, вероятно, скучным становлюсь от восторгов, но что же делать, когда это страна, в которой даже кухарка, стоя у плиты, между одним и другим блюдом пишет стихи. ^

Моя милая, любимая детка! Пиши мне ежедневно, ведь ты можешь писать только до 20 июня, т. к. 27 утром я думаю уехать отсюда. Мне хочется еще раз побывать в Венеции, которую я так люблю, затем остановлюсь на 2 дня в Вене, если буду иметь время, заеду дня на 3 в Карпатские горы. Письмо же сюда идет, вероятно, не менее 7 дней, значит только до 20 ты можешь писать на Капри. Пиши же, голубка, о себе. Любишь ли меня? Быть может, ты уже забыла меня? Целую и обнимаю и опять целую мою милую, любимую деточку.

Твой.

lj.VI ООО Capri.

Адрес: Италия. Ilalia. NapoÜ. Capri. Hölel Royal.

Пишу тебе и сегодня, дорогая моя, коротенькое письмо, т. к. поездку в Помпею пришлось отложить назавтра: Гинзбург не успел закончить статуетки Горького. Не могу писать сегодня больше, потому что сейчас едем на море, а в 7 ч. обед у Горького. Семья его все больше и больше нравится мне, мы сжились, сдружились на чужбине, много имеем общих интересов, много ведем бесед на близкие нам литературные темы. Гинцбург превеселый, он забавляет нас, представляет нам портного, устраивает целый цирк и по вечерам мы хохочем до упаду. Я поправляюсь, гуляю, погода стоит удивительно хорошая, теплая, но не жаркая, с прохладным морским ветром. Начались лунные ночи — это ночи безумия здесь. Остров весь благоухает, по ночам он так красив и фантастичен, что я положительно отказываюсь описать это.

А от тебя все нет писем. Так меня это беспокоит и огорчает, что и представить не можешь. Как подумаю, что ты можешь писать сюда только до 20 ( т. е. еще 1 неделю), то становлюсь совсем грустным. ^W^^

Может быть, завтра получу письмо от моей милой; какой это будет счастливый день. Как я буду целовать письмо!

За мной пришли и заставили бросить письмо. Кончаю. Напишу послезавтра или 16-го. Целую тебя и обнимаю крепко. Дай губки, ручки и глазки, мои хорошие, красивые, добрые глазки. Люблю тебя крепко, мое сердце. Еще и еще целую.

Твой.

204.

Capri 15.VI ООО.

Адрес: Италия. NapoÜ. Capri. Hotel Royal, №21.

Дорогая детка, я встревожен, не получая от тебя писем. Ведь уже мог бы получить, по крайней мере, два письма. Это так меня тревожит, что не имею сил писать тебе много. Здорова ли ты? Получаешь ли мои письма? Это было бы ужасно, если бы ты не получала моих писем, если бы они пропадали.

Вчера вечером вернулся из поездки в Помпею — впечатление сильнее. Нет, не могу ничего описывать, тревожусь, беспокоюсь и огорчен. Пожалуйста, не забывай этого и пиши ежедневно, ведь не много времени имеешь.

us

Я здоров. Если сегодня вечером не получу от тебя ничего, не знаю, что со мной будет. Как все это нехорошо выходит. Подозреваю, что что-нибудь вышло с адресом и поэтому ты меня потеряла, не знаешь куда писать. Разве написать тебе на дом? Придется сделать это, — если ты не отзовешься.

Целую тебя крепко. Беспокоюсь.

Твой.

205.

[1G. VI 909. [Capri.]

Спасибо тебе, дорогая моя, за твои милые, хорошие письма. Я уже получил 2. Теперь я спокойнее, хотя несколько тревожит меня, что ты не совсем здорова. Береги себя, мое солнышко, ведь ты не только своя, ведь ты и м о я. Мне так хорошо было читать, что ты меня любишь. Эти слова были для меня чудной музыкой и все время внутри что-то звучит у меня: она тебя любит, она любит, хорошая, славная Шурочка. Целую тебя за это. Я ужасно скучаю без тебя, и если бы ты была теперь со мной — мне казалось бы, что я в земном раю. Люби меня немножко, может быть это окрасит нам нашу все же печальную жизнь.

Я продолжаю брать от Капри все, что можно. Совершаю прогулки — вначале по морю, теперь по суше — знакомлюсь с островом. Сейчас возвратился с большого путешествия — был на наивысшем пункте острова, на монте Соляро. Сначала подымался по крутой дороге па извозчике до Анакапри, а оттуда 2 часа карабкался на гору. Устал изрядно, но за то увидел чудный вид: кругом море, в одну сторону к Африке— вдали Канабрия, весь Неаполитанский заливе прибрежными городами, острова. Здесь видишь себя на острове отрезанным от всего мира. Чем выше подымаешься, тем природа становится оригинальнее. Древовидные папоротники и дрок, дикие розы — белые и красные, мелкая хвойная растительность, а на самой вершине развалины крепости. Вчера осматривал развалины виллы Тиберия Щ который жил здесь во времена Христа. Сюда из Иудеи прискакал гонец доложить Тиберию, что Христос распят. Развалины сохранились, видны громадные залы, лежат мраморные колонны, мозаика полов в целости, а на стенах часть штукатурки с окраской.

Я как-то так беспорядочно описываю тебе свои впечатления, а ты не помогаешь мне, не распрашиваешь. Чувствую себя хорошо, только думаю сократиться несколько и оставить

утомительные прогулки. Буду скромнее. ( )

Жду с нетерпением писем от тебя, т. к. они доставляют мне большую радость. Пиши ежедневно, не забывай меня. Ведь ты можешь писать только до 21 июня. Целую тебя, моя голубка, люблю крепко и обнимаю тоже крепко.

Твой.

206.

18 июня, 1909. [Капрь]

Спасибо тебе, дорогая моя: сегодня я получил 3-е твое письмо. Что это тебе не везет, мое сердце: то нога, то глаз, то простуда. Берегись, голубка, будь здорова к моему приезду. Я тоже становлюсь все более и более благоразумным: не делаю больших прогулок, не утомляюсь. А до сих пор грешил. Все забываешь, что приехал лечиться, все думаешь, как бы больше видеть. Чувствую себя хорошо; если не потолстел, то во всяком случае окреп и лучше хожу.

Ты хочешь, чтобы я писал тебе обо всем, но всего так много; вот разве описать тебе, что растет на Капри. Прежде всего, здесь масса виноградников. Виноград свисает с высоких жердей и дает чудную тень. Между виноградом громадные апельсинные и лимонные деревья, на которых висят теперь спелые плоды. Миндаль, рожковое дерево, фиговое, черешня и еще плоды, которых ты не знаешь (пе5ро!е). Гранаты теперь в цвету, а на сладких каштанах и оливках масса незрелых плодов. Из диких растений чаще всего встретишь еквалипт, пальму, кипарис, лавр, уксусное дерево, итальянский тополь и пинию. В садах и в диком виде целыми рощами водятся исполинские кактусы, в 2—3 роста человеческих (опунции), цветущие теперь желтыми цветами. Великолепны африканские и американские агавы, выше человеческого роста; по скалам в цвету мирты, дикие розы, белые и красные, ломонос, глициния и всякие плющи и лианы. Масса серебристой полыни ковром покрывает скалы и дышет ароматом. Исполинский дрок золотыми, горящими на солнце, кустами свисает со скал, древовидная ев-форбия и капорцы тоже везде. Но лучший цветок на Капри — это неизвестный мне голубой цветок, сидящий большими букетами в морщинах скал. А все залито красными маками. Виллы все окутаны цветущей глицинией и розами и в садах так много красной герани, что порой кажется — горит остров. Всего я не могу перечислить, есть много великолепных растений, которых я не видел прежде. Но из сказанного можешь вывести заключение, что по растительности это рай. В другой раз опишу что-нибудь другое. Голубка моя Я еду через Вену потому, что у меня уже есть обратный билет и заехать туда — одно только удовольствие. Целую тебя крепко. Люблю тебя.

Твой.

207.

Capri. 20.VI 909.

Дорогая детка, сегодня получил твое 4-е письмо. Благодарю тебя. Досадно, что ты не получила моего письма в тот день, когда рассчитывала, но, вероятно, почта задержала. Я пишу тебе через день. Зачем ты огорчаешь себя и меня всякими сомнениями насчет нашего будущего? Конечно, мы оба не знаем, что с нами будет, но ведь мы любим друг друга, — а это уже много. Не грусти, голубка, верь, я тебя безгранично люблю.

Вчера меня постигла маленькая неудача. После завтрака я ушел гулять, между тем получилось письмо от Горького, которым меня приглашают слушать его новую повесть. Ждали меня, ждали и не дождались, и я попал только на конец чтения. Повесть эта называется] "Лето", из быта русской деревни в последнее время и, говорят, очень удачная. Я огорчился, но Горький утешает меня тем, что скоро пришлет ее мне, так как она уже пеіатается. А все вже досадно. Потом мы пошли с ним на вечер к известному ученому астроному, немецкому Мейеру, где нас угостили пением какой-то певицы и немецкого художника Руданова, но все это было из оперы "заткни уши" и была такая скука, что все мухи на Капри подохли. Мы тогда давай бог ноги, и остаток вечера провели у Горькою, дурачились, пели и смеялись. Вернулся домой в 2 часа ночи и сегодня хожу сонный. Голова болит. Через недельку покидаю уже Капри, а так досадно.